«Мои года — мое богатство». Так называется будущая книга лауреата Государственной премии Союза писателей России, члена Союза писателей и Союза композиторов Бориса Матвеевича Розенфельда — известного кисловодского ученого, исследователя в области литературы и музыки, искусства и краеведения, почетного гражданина Ставропольского края. Одну из глав, недавно опубликованную маэстро в газете «На Водах», мы предлагаем сегодня вниманию наших читателей.
Свидания с Расулом Гамзатовым у меня были неоднократными: и в Кисловодске, и в Железноводске, и в лермонтовском Пятигорске. 
Встречи эти уводят меня в то далекое памятное прошлое, — чтобы оттуда коснуться настоящего. Скажу одно: встречи эти незабываемы.
Уговорить Расула выступить на «театральной субботе» в Кисловодском музее было нелегко.
— Пойми, отдыхая, я расслабился, а чтобы встречаться с почтенными людьми, надо сосредоточиться, а хочется гулять, отдыхать и, главное, не думать…
…Стоял солнечный, апрель 1969 года. Театральному музею было всего четыре года, он набирал популярность, и выступление «главного аксакала страны» было ой, как желательно. Мое огорчение было неподдельным. Расул заметил это, хитро прищурился и сказал:
— Ну, хорошо, я приду.
Выходит, что я все-таки уговорил его! … Увидев в приоткрытую дверь полный зал народу, Расул Гамзатович отшатнулся:
— Борис, но ведь я буду только читать стихи…А петь и танцевать кто будет?! Что — тоже я? На меня не надейся…
— Не волнуйтесь, будут и артисты.
Сорокапятилетний, тогда еще стройный, подтянутый, он, как горный орел, не вошел, а мощным рывком вольной птицы одолел порог — и встречен был бурей аплодисментов!.. До сих пор перед моими глазами стоит эта незабываемая картина. Гамзатова знали, любили, и главное, читали и почитали. Его стихи и песни рождались в маленьком горском ауле, но были известны и любимы всем миром. Поэзия его общечеловечна, понятна и проста, а это сложно, учитывая, что пишет он на аварском языке, а звучит — без преувеличения прекрасно! — по-русски. В том, естественно, немалая заслуга талантливых переводчиков — Наума Гребнева и Якова Козловского. Именно они сделали стихи замечательного кавказского поэта доступными для всех русскоговорящих читателей. На «субботе» не мог не прозвучать вопрос:
— Вас, в основном, делают переводчики?
— Ха! А что, разве они не могут «делать» других? Это мои мысли. Я пишу сердцем и кровью — ее водой не разбавишь. Это истина, а она не ржавеет. Вы знаете, как пронзительно верна вот эта довольно пародоксальная мысль: низкие крыши горского аула высоки настолько, что с них видны все далекие страны. Горы нам нужны для того, чтобы защитить мир, особенно сегодня. Я поездил по всему миру, но лучше родного дома, высоких скал и горных круч ничего не встречал. Меня спросят дома: «Расул, интересно тебе было в гостях?», а я в ответ прочитаю стихи, потому что в стихах весь поэт, со своими радостями, болями, неудачами.
Я без крова обошелся даже, Мне не надо в жизни ничего, Только б горы, скалы их и кряжи Были возле сердца моего…
— Ко мне стихи приходят неожиданно, как Божий дар… А темы есть везде: и рядом, и внутри человека… Их надо только разглядеть, почувствовать и рассказать стихами. Я богатый человек, потому что у меня в жизни две матери: первая — моя родина — Дагестан! Здесь услышал родную речь, сложил первые стихи, спел свою песню для всех. Вторая мать — великая Россия. Она меня приютила, дала моим крыльям размах! Русская речь вошла в мою кровь, стала моей сутью и любовью.
На первом нашем свидании Расул поведал историю создания своего песенного шедевра «Журавли» — она известна, война у многих
украла не только детство, но и дорогих людей, сложивших голову за Отечество… Гамзатов говорил, что горскому сердцу ближе всего орлы, что души погибших горцев живут в орлах. «Я был в Японии и услышал о маленькой девочке Сасаки Садако, пострадавшей от атомного взрыва в Хиросиме, которую обещали спасти, если она сделает тысячу белых журавлей. Делать птиц надежды ей помогли дети со всего мира, узнавшие о ее трагедии. Но чуда не произошло, 25 октября 1955 года Сасаки не стало». Гамзатов, потрясенный этой историей, прямо в самолете написал стихотворение «Журавли». Наум Гребнев перевел на русский язык, Ян Френкель вдохнул щемящую музыку и родился гимн, реквием по всем погибшим. На той памятной встрече прекрасный бас, солист кисловодской филармонии Виктор Сельдюков исполнил знаменитых «Журавлей». А сказать точнее — он солировал, так как подпевал весь зал… Причем, пели стоя. Это был праздник поэзии и музыки. Это был праздник гамзатовского таланта. В заключение встречи Расул заметил — Песни любят все, но песня жива, пока ее поет народ!
Хочу любовь провозгласить страною, Чтоб все там жили в мире и тепле, Чтоб начинали гимн одной строкою: Любовь всего превыше на земле…
Гамзатов считал, что нет земли, обделенной талантами. Они повсюду их надо ценить, лелеять и любить… …В Книге почетных гостей театрального музея Расул Гамзатович оставил дорогой автограф: «Желаю этой замечательной сакле всего самого прекрасного и светлого, столько радостей, сколько она доставляла и доставляет людям. Лично мне этот зал, эти люди доставили много радостей! Спасибо Вам! Я у вас в неоплатном долгу! Расул Гамзатов. 19.04.1969 года«.
Позже мои встречи с поэтом проходили на празднике Лермонтовской поэзии в Пятигорске, это было в театре оперетты. Выступления Расула Гамзатова — всегда фейерверк мысли и остроумия. Тогда свое выступление он начал так: «Мчусь сюда, по велению сердца. На Кавказе две горные вершины — Эльбрус и Казбек… Но главная вершина Кавказа — Лермонтов»… …На одном из юбилейных торжеств его наградили лермонтовской медалью: «Признаюсь, наградами я избалован, но горд, получив лермонтовскую медаль! Она дороже многих орденов», — признался поэт…
В 1977 году Гамзатов начал печатать в «Новом мире» биографический роман «Мой Дагестан».
— Эта книга, — говорит Расул Гамзатович, — о моей маленькой, простой и гордой стране. Книга о том, где находится моя родина, на каком языке говорят ее жители, о чем они говорят, какие песни поют. Старики учили, что обо всем могут рассказывать только все. Я рассказываю только о своем родном, единственном доме…
— В аулах, приютившихся под самыми облаками, живут люди разных профессий. Есть аулы златокузнецов, чеканщиков, канатоходцев, гончаров. Расул Гамзатович, а как в отношении аула поэтов?
— Если и говорить об ауле поэтов, то наверное, здесь, где жил великий Лермонтов, это и есть самый главный аул поэтов. У нас в Дагестане что ни аул, то обязательно есть в нем поэты, есть песенники. Нет такого аула, где бы не пели, каждый аул — это аул поэтов. Потому что красота родного кавказского края не может не волновать человека — он начинает сразу слагать стихи. Я очень рад, что мой отдых в Пятигорске совпал с замечательным праздником — Лермонтовскими днями поэзии. Приехали люди, читали стихи, говорили хорошие слова у памятника поэту, цветы приносили — разве не праздник? Когда читаешь Лермонтова, становишься богаче. У Лермонтова нужно учиться всю жизнь. Об этом мне говорил еще мой отец Гамзат Цедаса. Он был очень хорошим поэтом, но все равно у Лермонтова учился всю жизнь. То, что делал Лермонтов,- это было соревнование в мастерстве с великим. Это прием. Это доступно только мастерам. Это моя точка зрения. Разве на небе мало звезд? Разве на небе мало галактик? Разве на земле мало дорог? Разве среди людей мало звезд и звездочек? О каждой судьбе рассказывать можно. Нужно только увидеть это своими глазами. Я бы сказал так: «Не страшно подражание — страшно подражательство. Так точнее.
Я вспомнил притчу из вашей книги «Мой Дагестан». Притча про свою тропу. Вы рассказывали, как отец ваш, Гамзат Цедаса, ходил в соседский аул Хунзах не по автомобильной дороге, а по своей собственной тропке, которую он сам протоптал. Шел и собирал цветы, которые росли по краям тропки, и составлял свой собственный букет. Прошло время, и вы решили тоже пойти по тропке, протоптанной отцом. Но вас остановил один мудрый старый человек. Он сказал: «Это тропка, которую проложил не ты, а твой отец. Разве на свете мало других дорог? Найди свою сам, иди по своей тропе, рви свои цветы и складывай свой букет». Это мудрая притча — о своем лице в поэзии, о своем голосе, не похожем на другие голоса. Вы нашли свою тропу, ваш голос слышен очень хорошо среди голосов других поэтов…
— Один старец сказал однажды мне: «Что случилось с твоим отцом? Почему он стал писать стихи хуже, чем писал раньше». А эти стихи были моими. Я раньше тоже подписывал стихи Цедаса. Потом решил, чтобы не обижали отца, взять фамилию Гамзатов.
— Правда, что Расул в переводе с аварского «посланник»?
— Правда, но если ты достоин того, чтобы так называться.
Время подтвердило: в любом имени заложено особое предназначение. Объездив многие страны, прошагав пешком по многим городам, Гамзатов написал об этом в своих книгах. Заранее тему предвидеть нельзя, тогда нет поэзии и есть вдохновение на заданную тему. В Италии посетил Остров женщин. Оказывается, там живут вдовы, чьи мужья были убиты фашистами. Поистине, это остров печали, горестей и слез. Впоследствии появилась гамзатовская книга «Остров женщин». В Непале видел королевские дворцы, роскошные замки, достойные восхищения, и он восхищался!.. Но, когда увидел горные высоты, которые напомнили родной Дагестан, забыл об этих архитектурных шедеврах и написал стихи о том, что ближе и роднее его сердцу — о горных высотах Непала.
— Вот был в Сантьяго. Утром меня разбудил крик петуха. Подумал, что я не в сказочном и далеком Сантьяго, а в каменном моем ауле Цада. Так петухи стали моей темой. Вдали от Родины тоскуешь по ней.
«Ваш край — Ставрополье дорог мне очень и очень любим по-особому… Ведь он овеян именами Пушкина, Лермонтова, Толстого. Я приезжаю к вам, как на праздник, даже если лермонтовские праздники еще будут или уже прошли. Это торжество души. Я мчусь сюда не по путевке, а по велению сердца. И вообще, я сердцем прописан на этой земле…», писал Гамзатов.
…Мы с Расулом встречались и в его родном Дагестане, на юбилейных торжествах, посвященных его 60-летию. Вместе с композитором Мурадом Магомедовичем Кажлаевым отправились в путь заехали в Гуниб — именно там был пленен Шамиль… Печальное и памятное для горцев историческое место. Подъезжая к Гунибу увидели, как взвивались огненные языки — впору было испугаться… Но, приблизившись, мы сначала почувствовали знакомый и притягательный, дразнящий и манящий, для проголодавшихся путников аромат жареного мяса. А уже потом увидели… Описать эту картину городскому жителю трудно. Впервые в жизни я видел, как на огромных вертелах были целиком нанизаны туши баранов… Жир стекал в костер, озаряя ярким светом всю округу… Родные горы, небо, аулы, людские сердца отдавали Ра сулу свое почтение, свою любовь, свою преданность и благодарность за его прекрасные и мудрые стихи, за его талант, вспоенный и вскормленный высотами Кавказа, вековой мудростью талантливого народа. На юбилее выступил переводчик Гамзатова и его большой друг Яков Абрамович Козловский. Вот сказанное им в адрес юбиляра: «Поэту чуждо равнодушие, бездумное отношение к жизни. Он не терпит пошлости, злости, лжи. Его восхищает человеческое достоинство, он ценит людей подвига и отвечающих за собственные поступки. Человеческое сердце похоже на горные вершины. Главное в людях — это нравственность и смелость. Он убежден, что слово — как пуля, — ее нельзя повернуть обратно…».
Гамзатов — один из первых дагестанцев, кто окончил литературный институт имени A.M. Горького в Москве.
— Я по очереди влюблялся в разных поэтов: то Есенин, то Пастернак, то Блок, то Маяковский, здесь же немец Гейне. Но была постоянная, неизменная любовь — это Пушкин, Лермонтов, Некрасов, она осталась навсегда, пожизненно, — вспоминает Расул. Лучшее удостоверение личности поэта — его книги. Герою Социалистического Труда, лауреату множества премий, классику дагестанской литературы Расулу Гамзатовичу есть чем гордиться. Его книги переведены на 130 языков и наречий, их читают, а главное, их нет на прилавках книжных магазинов, они востребованы людьми. Его главный тост был такой: За то, чтоб в мире было вдоволь хлеба, Чтоб жили все и в дружбе, и в тепле. Всем людям хватит места на земле, Как волнам — моря, и как звездам — неба. Все люди рождены на земле, так люби и украшай ее своей жизнью.
Он был гордостью и украшением вровень с горными вершинами Кавказа, считал, что прописан на этих вершинах. Стихи его излучают свой свет, свою печаль, свое благоухание. С какой нежностью он вспоминал отца и любимую маму. Он выдвинул идею каждый год устраивать праздник День Матери, во всех городах поставить им памятники. Чтобы внуки, дети, поэты и композиторы, да и все мужчины мира несли цветы к этому дорогому сердцу монументу.
— Совсем недавно я написал стихи о моей маленькой внучке. Их еще не перевели, поэтому я прочитаю их в авторском переводе.
Моя маленькая внучка плачет. Я спрашиваю у нее: «Ты зачем плачешь? У тебя все есть. Тебя все любят. Около тебя твоя мама и твой отец, и твоя бабушка, и я рядом с тобой. У тебя есть игрушки, у тебя есть друзья. Солнышко светит над твоей головкой. Все тебе улыбаются. Все тебе дарят конфеты, зачем же ты плачешь, маленькая? Это мне нужно плакать, я уже не молодой, на моем дворе осень, меня не любят так, как тебя. Это мне надо плакать…» Внучка мне отвечает: «Дед, у тебя все позади — твои трудные дороги, твои друзья, которые тебя забыли, твои трудности, твои беды — все позади. А мне это еще предстоит пережить, — как же мне не плакать? Вот поэтому я плачу, а тебе плакать не нужно…».
…Последнее наше свидание с Расулом состоялось в Пятигорске. Он подошел после моего выступления в санатории имени Кирова. Чуть грустный, усталый.
— Знаешь, с вершины своих седых лет вижу, как много я не успел сделать. Сейчас дошло до меня, что самое лучшее изобретение человечества — часы. Я в одном своем стихотворении написал, что «в сберкассе нужно хранить не деньги, а время». Вот бы чем я сейчас воспользовался...
… После этой памятной беседы я пригласил Расула Гамзатова к себе домой в Кисловодск, на рюмку чая. В моей квартире он увидел только
книги, они занимают все пространство. Обрадовался, стал листать, завидовал молодым поэтам, которым доступно все то, что нам приходилось добывать великим трудом. И… сожалел о том, что его поколение поэтов было лишено знакомства с такими вершинами, как Мандельштам, Ахматова, Ходасевич, Цветаева, Пастернак… Вскоре Расула не стало. Ему не хватило восьмидесяти прожитых на земле лет. Думаю, что не хватило бы и ста, и больше. С его уходом особенно остро понимаешь, какой это был талант, отразивший дух нашего времени. Он молил, просил, он почти кричал: «Берегите жизнь на земле, берегите друзей, берегите детей, берегите любовь, дружбу, мир!«. Промчалось, пролетело целое десятилетие. В 2013 году я участвовал на юбилейных торжествах легендарного дагестанца. Его земляк, замечательный художник, Тимур Кагиров, подарил в этот день портрет Расула Гамзатова в художественный музей Н.А. Ярошенко. Удивительная магия мудрости и духовности в этом портрете. Смотришь и не веришь, уже нет больше на земле этого чудотворца, волшебника и мага поэтических строк.
Что остается нам? Мы должны заботиться о его литературном и гражданском вкладе в жизнь. Приобщать юные поколения к его творчеству, его идеям, его искрометному таланту. И новые, пока еще юные дарования, какими богата земля его предков и весь благословенный Кавказ и Россия, обязательно откроют для себя своего Расула Гамзатова. И кто-то, может быть, встанет вровень с его талантом, его мудрым даром горца, провидца, веселого и мудрого человека с открытым сердцем.
