Земля Кисловодска богата знаменитыми гостями. Она славилась благоприятным климатом, величием неповторимых вековых горных вершин, зеленым бархатом покрова, пряным воздухом предгорий и волшебным нарзаном. Природные щедроты Кавказа — привлекали сердца людей знаменитых, талантливых, которые приезжали сюда не только лечиться.
Писатель-реалист А.И. Куприн в годы декадентского упадка был продолжателем демократических традиций и художественной правды великой нашей литературы и принадлежал к плеяде А.П. Чехова, А.М. Горького, И.А. Бунина, Л.Н. Андреева. Эпизоды пребывания на Водах добавляют новые штрихи к его еще не до конца изученной биографии. Страстно любящий жизнь, Россию и ее людей, он постоянно стремился увидеть новое, обогатиться впечатлениями, встречами и знакомствами.
В 1908 году А.И. Куприн мечтал: «У меня любовно созрел удивительный план… Втроем в Батуме покупаем трех лошадей. Елизавета Морицевна едет в мужском костюме. Едем Военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорогами, едем в Грузию, Сванетию, в ауле ночуем где бог послал. Едим барашка-марашка, пьем вино-мино, поем мравол-жамиер, заводим кунаков, объединяем Кавказ с Россией и потом тебе самому будет курьезно читать, как вся эта поездка отразилась у меня в рассказе».
Бывший офицер, Куприн прекрасно ездил верхом и мог бы живо описать такую экскурсию по Кавказу, сулившую много нового, но это не сбылось. Хотя на Кавказе впервые он побывал в июне 1908 года. Если бы не маленькое сообщение в «Известиях книжного магазина М.О. Вольфа», этот факт мог затеряться.
Там сообщалось, что А.И. Куприн в Ессентуках прочитал лекцию на тему «Портреты и характеристики», в которой высказал оригинальные взгляды на новейших представителей русской изящной литературы.
И все-таки главной целью приезда было лечение. Мучил острый ревматизм рук, и он надеялся, что ессентукские грязи помогут с первого раза. Популярность Куприна в эти годы была всенародной. Был напечатан «Поединок» и рассказ «Яма».
Нам захотелось разыскать текст этой лекции.
Безусловно, рассуждения о современной ему литературе, высказывания о писателях того времени представляют большой интерес.
Однако многие тексты устных выступлений Куприна до сих пор не найдены, да и вряд ли кто-нибудь записал полностью его выступление 25 июня в Ессентуках. Только фрагменты из него были опубликованы во Владикавказской газете «Терек» за 27 и 29 августа 1908 года.
В газете «Пятигорское эхо» от 22 июня 1908 года читаем: «Сегодня в Пятигорске, в Лермонтовской галерее — студенческий вечер в пользу студенческого санатория при благосклонном участии А.И. Куприна». В течение июня такие же вечера состоялись в Ессентуках и Кисловодске. Тогда, в 1908 году, Куприн впервые побывал на Кавказских Минеральных Водах. К тому времени он уже автор таких известных рассказов и повестей, как «Молох», «Олеся», «Суламифь», «Жрец», «Корь», «Гамбринус».
А в Ессентуках, где такой известный литератор впервые читал свои рассказы, появление его стало сенсационным. Везде, по дороге в Ессентуки из других городов Кавказских Минеральных Вод, в парке и театре слышалось имя Куприна. «Театр был почти полон. Публика выфранчена в лоск, и чувствовалось какое-то торжественное настроение», — писала местная газета. В программу вечера Куприн ввел свои «Пустые дачи», «Allez!» и другие рассказы. «Читает Александр Иванович внятно, с соответствующей дикцией, — писал местный критик, — но чувствуется маленькое отсутствие экспрессии. Публика долго вызывала писателя, отдавая в аплодисментах дань за чтение и как автору за прочитанные произведения…»
И все же, о ком конкретно рассказывал А.И. Куприн именно 25 июня 1908 года? В коротком интервью бьется живая мысль писателя. Кажется, что слышишь взволнованный голос, видишь его улыбку, чувствуешь его озабоченность и бесконечную влюбленность в настоящую, подлинную литературу.
Возникает фигура требовательного к себе и скромного писателя с широким кругозором, высокой культурой.
С какой любовью относится к Льву Николаевичу Толстому, «этому самому громадному человеку в мире». С восторгом рассказывает о стихах и прозе И.А. Бунина. Вспоминает в лекции о Леониде Андрееве, Анатолии Каменском…
А в романе М. Арцыбашева «Санин», слабый герой, который в девушках видит телку…»
В наши дни в Минске Ф.И. Кулешов собрал воедино его статьи в сборнике «А.И. Куприн и литература». Тут впервые опубликованы и его письма из Ессентуков литературоведу Ф.Д. Батюшкову. Они — свидетельство того, как тщательно, ответственно готовился писатель к публичным выступлениям: «Я хочу прочитать здесь лекцию о новой литературе. Мне нужны будут следующие книги». И следует большой их список в 24 названия.
В другом письме тому же адресату от 17 июля — после лекции он благодарит за присланные книги и сообщает, что здесь еще раз выступал в концерте с русской драматической актрисой С.П. Волиной. Она малоизвестна широкой публике, но несомненно одаренная артистка. Читала модные в то время «мелодекламации», имела успех у благодарных слушателей.
Интересны размышления А.И. Куприна на страницах газеты «Терек» за 29 августа 1908 года. Подчеркивал, что самое дорогое в русской литературе — творчество Пушкина, Лермонтова, их творчество достигло огромных художественных высот. В своей ессентукской лекции он охарактеризовал Толстого как «исключительное явление, никогда неповторимое, как неповторим Шекспир или Гомер…»
«Он убедительно показывал, как живуч, силен и плодороден оплеванный народ, который мог на своем черноземе взрастить Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Тургенева и Толстого». Особо выделял А.М. Горького, назвав его «могучим, красочным талантом!».
В тот вечер он читал свой рассказ «Allez!», посвященный артистам русского провинциального цирка. Трудную жизнь работников цирка он знал хорошо. По поводу рассказа «В цирке» он однажды писал А.П. Чехову: «Конечно, в наше просвещенное время стыдно признаваться в любви к цирку, но у меня на это хватает смелости». Рассказ в исполнении автора очень понравился Л.Н. Толстому.
Отдыхая в Ессентуках, Куприн не оставлял литературную деятельность. В рукописном отделе Пушкинского Дома 
хранится неопубликованное письмо Куприна к Федору Дмитриевичу Батюшкову: «Я по-прежнему страдалец, но несу болезнь терпеливо. Анатоля Франса уже перевел и отослал (он перевел рассказ «Жонглер богоматери»).
Как память о днях, проведенных в Ессентуках в 1908 году, сохранилась сделанная тут фотография в парке. Ее случайно обнаружили сотрудники Московского государственного литературного музея в книге Куприна «Яма», напечатанной в Петербурге в 1912 году.
В конце июля писатель уехал домой, в Гатчину. Впечатление от буржуазного курорта осталось нерадостное: «В августе встретил приятеля, — рассказывал он, — Наконец-то здоровье мое поправилось!
— Вы были в Ессентуках?
— Да, но не пребывание там вернуло мне здоровье. Терпеть не могу курортов. Больше никогда не поеду туда. Кокотки, шулера, сутенеры, сифилитики, натянутость, пошлость, глупость, тоска… Я люблю Россию и привязан к ее земле. Мне и моим писаниям она дает силу…» И еще одно поразительное качество, Куприн был человек редкой доброты и душевной щедрости.
Александр Иванович Куприн — писатель дарования огромного. В.Д. Бонч-Бруевич очень образно определил значение Куприна: «Громадная глыба русского народа, одухотворенная очень большим талантом».
Посетив Кавказ, Куприн еще раз убедился, какая это сказочная страна, так гениально описанная и Пушкиным, и Лермонтовым. В газете «Терек» 29 августа 1908 года отвечает корреспонденту: «Какие это гениальные романтические создания Байрона, Пушкина, Гюго и Лермонтова, творчество которых достигло огромных художественных высот». В письме к Ф.Д. Батюшкову интересовался: «Встречал ли когда-нибудь Пушкин Лермонтова? Нет ли писем и особенно Лермонтова к Пушкину? Нет ли вариантов лермонтовского стихотворения «На смерть поэта»..?
Куприн во многих городах выступал с лекциями о Пушкине, называя их «пушкинскими поездками». Здесь, где память о Пушкине, посетившем эти места дважды, сохранилась, эта тема была особенно желанна.
«Отец, — говорит Ксения Александровна, — прочел лекцию о драмах А.С. Пушкина, а закончил ее выражением глубокой веры в то, что «народ, который имеет великого Пушкина и который со временем весь заговорит на великолепнейшем пушкинском языке, даст еще миру много ценного в области искусства».
Даже на отдыхе Куприн больше всего думал о творчестве: «Продолжаю работу над романом «Нищие» и буду отделывать начальные главы «Ямы». Эта информация была напечатана в «Петербургской газете» за 24 августа 1908 года.
И еще одно сообщение, обнаруженное на газетных страницах. «Второй раз Куприн побывал на Кавказских Минеральных Водах в 1916 году. Тогда он участвовал в спектаклях-концертах вместе с известным артистом драмы Мамонтом Дальским. Вдвоем они организовали и провели вечер памяти А.С. Пушкина, открывавшийся беседой Куприна о «Маленьких трагедиях» Пушкина, затем выступал Дальский в сцене «Келья в Чудовом монастыре» из «Бориса Годунова». Следующей была представлена трагедия «Скупой рыцарь» в 3-х действиях с Мамонтом Дальским в главной роли. Завершился вечер чтением рассказов Куприна».
Театральный музей в Кисловодске был общественный, народный, точнее для народа. Вход в него был бесплатным, посетителей было немного, но они были всегда интересными, а главное, заинтересованными.
Высокий, стройный, совсем седой мужчина внимательно рассматривал стенды кисловодского театрального музея. Быстро записывал в блокнот все, что его интересовало. Потом полистал книгу отзывов и заметив, что за ним наблюдают, спросил, можно ли ему записать сюда пожелание, чтобы рядом со стендами, посвященными артистам, музыкантам и композиторам, появились витрины с рукописями, портретами литературного прошлого ваших удивительных городов. Он так именно и сказал: «Удивительных».
Старик оказался Федором Ясеевичем Долидзе. Ему далеко за восемьдесят, свою долгую жизнь он провел в литературных кругах. Много раз приезжал с писателями на КМВ, чтобы знакомить курортную публику с литературой. Он возглавлял в Москве бюро по организации выступлений писателей перед читателями. Его «вотчиной» был Кавказ. К тому же он был дядей композитора Виктора Долидзе, автора известной оперы «Като и Котэ». Он тут организовывал публичные чтения Игоря Северянина, Константина Бальмонта, а в 1916 году привез в Кисловодск и Пятигорск Куприна. Ф.Я. Долидзе рассказывал: «Судьба послала мне большую радость многолетней, не смею сказать, дружбы, но искренней и сердечной близости с Куприным».
Вот как он рисует портрет художника: «Куприн был невысокого роста, коренастый, с лицом монгольского типа, украшенным свисающими усами. В движении медлителен, нетороплив, в разговоре не словоохотлив. Сам писатель и его творчество были популярны на периферии и в столице. Я не первый раз вожу его с концертами по стране. Успех грандиозный повсюду».
У Долидзе были при себе фотографии многих писателей, и он передал их нам в музей как первый вклад, как надежду на будущий литературный музей. На одном из подаренных снимков Куприн с семьей: жена писателя Елизавета Морицевна и дочь Ксения, известная артистка театра им. Пушкина.
В 1971 году вышла книга дочери писателя «Куприн — мой отец». Уже в наши дни, создавая книгу воспоминаний об отце, Ксения Александровна предприняла путешествие по Кавказу, чтобы восстановить в памяти поездку «по следам детства». Лично встречалась на Кавказе с теми, кто еще помнил и нежно любил ее отца. Для нас интересна глава IX «Кавказ»: «Мы остановились в Ново-Казенной гостинице в Ессентуках (ныне это корпус санатория «Москва»), где без конца толпился народ, были и журналисты. Редактор пятигорской газеты «Кавказский край» П.А. Петросян беседовал с отцом несколько часов и затем напечатал в газете его высказывания: «Я люблю жизнь и людей, — сказал Куприн о себе. — каждый человек, кто бы он ни был и каково бы ни было его духовное развитие, для меня он интересен, как личность, как атом необъятного космоса».
Еще один старый друг Куприна, Николай Константинович Вержбицкий, на одной из театральных суббот в музее рассказал: «Он искал и находил таких дорогих ему людей. Писал о них с любовью, с подъемом. И поныне читатели вспоминают чудесный пафос писателя — жизневеда и человеколюба. В эти годы Куприн пользовался огромной популярностью. Его считали продолжателем великого Л.Н. Толстого».
Хорошо сказал о писателе Константин Георгиевич Паустовский: «Мы должны благодарить А.И. Куприна за все, — за его глубокую человечность, за его тончайший талант, за любовь к своей стране, за непоколебимую веру в счастье своего народа»!
И вправду, удивительно щедр добротою и вниманием был Куприн к окружающим людям, независимо от их положения в обществе. Пройдя суровую жизненную школу, он готов был помогать любому. В одном из журналов опубликовано ценное для нас письмо Куприна к писателю Б.А. Лазаревскому. Париж, 21.06.1922.
«Борис Александрович!
Увидите Илью Дмитриевича Сургучева, скажите, что я твердо помню наше мимолетное знакомство в Эссентуках, Ново-казенной гостинице. Я мог еще тогда показаться нелюбезным. Причина была — мой ишиас. Представь себе больной зуб величиною с ногу. Вот так у меня тогда болела нога, от крестца до мизинца. Однако я люблю все, что он пишет. А его чудесное слово многоголосым канонам нами удивительно оправдались!»
Особый свет на личность Куприна проливает документальный рассказ писателя Д.А. Гиреева «Газетчик Сенька и писатель Куприн» в его книге «Рассказы литературоведа».
Во фронтовой обстановке немолодой солдат-ездовой рассказывает автору, что детство провел в Ессентуках, был продавцом газет и там ему посчастливилось встретиться с самим писателем. Тот подарил ему рубль, чтобы, продавая газеты, он не выкрикивал о пребывании Куприна в Ессентуках, пригласил к заболевшей матери врача и привез босоногому мальчишке новые башмаки. Даже оставил свой гатчинский адрес, если понадобится помощь.
Мы обратились к газете, упомянутой в этом отрывке. Просмотрели номера за весь 1916 год, но желанных материалов беседы не нашли. Оказывается, дочь писателя за давностью лет ошиблась: сведения о посещении Куприным Кавказа были напечатаны не в «Кавказском журнале», а в газете «Кавказский край». Листая пожелтевшие страницы в номере за 22 сентября, читаю: «Писатель А.И. Куприн перед началом своей лекции в Пятигорске посетил нашу редакцию и, попрощавшись с редакционной семьей, оставил на память сотрудникам газеты «Кавказский край» следующий набросок». Тут же напечатано:
«НАБРОСОК
Когда я думаю, слышу или читаю о современном положении маленьких нейтральных стран между воюющими державами, то нередко невольно вспоминаю жестокую и быструю сцену, которую видел в венском зоологическом саду.
Два матерых волка разодрались из-за огромного куска лошадиного бока. Они вырывали его друг у друга, рычали, щелкали страшными белыми зубами и кусались. А тут же рядом, внутри ограды, сидел на каменном цоколе воробей и не то злорадно наблюдал драку, не то прицеливался утянуть малый клочок съестного. И вдруг один из волков, точно мимоходом, между делом — цап! — и мгновенно словил пастью воробья, проглотил его живым и, как ни в чем не бывало, снова ринулся в схватку.
Румыния избежала счастливо этой воробьиной участи.
Ну а Греция?
А. Куприн.
Пятигорск, 20 сентября 1916»
Здесь же была опубликована и фотография Александра Ивановича вместе с известным артистом Мамонтом Дальским в Ессентукском парке. В пояснении к фотоснимку сказано: «Эти два весельчака — добрые приятели еще по Москве, встретившись на курорте, были обоюдно счастливы».
Предыстория такова. Ксения Александровна вспоминает: «Перед лекциями отец решил отдохнуть неделю в Кисловодске. Там мы встретили Мамонта Дальского, приехавшего на гастроли, драматического актера, гремевшего в то время в России. Он мне показался ослепительным и я запомнила его на всю жизнь: холеный, нарядный, перстни, брелки, палка с золотым набалдашником, панама, бритое актерское лицо, закругленный голос… Любовь к Пушкину очень сблизила Дальского с отцом. Они решили провести совместно несколько вечеров, посвященных великому поэту.
Отдых не удался, ибо пришлось кочевать между Пятигорском и Кисловодском».
Куприн действительно в узком кругу был весельчаком, любил острить в разговоре. Его шутливые словечки, изречения передавались из уст в уста, ходили как анекдоты.
Редактор «Кавказского журнала» местный поэт Николай Иванович Мазуркевич опубликовал подаренный Куприным журналу рассказ «Сад пречистой девы». Рассказ этот вошел в девятитомное собрание сочинений. Редактор напечатал этот рассказ и интервью, взятое у писателя.
Мамонт Викторович Дальский (Неелов) (1865-1918) был крупным драматическим актером конца XIX начала XX века. В расцвете дарования он оставил казенную сцену и гастролировал в провинции. Его «стихийный» талант, особенно проявлявшийся в трагедиях Шекспира, эффектная внешность, широкая разгульная натура сделали его очень известным. С ним были близки многие деятели русской культуры. Не раз он бывал и на кавказских курортах как артист-гастролер и как пациент целительных вод. Сохранилась дарственная надпись на томике Куприна «Лазурные берега», свидетельствующая об их теплых дружеских отношениях:
Милый Дальский Мамонт,
Как ты близок мне!
Ты прекрасный амант,
А герой вдвойне!
И дата написания: 16 сентября 1916. Кисловодск. Пушкинский вечер.
Дружба Куприна с Дальским была не случайна: их роднила любовь к Пушкину. Интерес у Куприна к Пушкину был особенный: он собирался даже написать о нем книгу.
Знакомство с Дальским переросло в дружбу и сохранялось долгие, долгие годы. В Ессентуках Дальский играл одну из любимых ролей — Чацкого в «Горе от ума». «Дальский блистал великолепным мастерством сценического слова, чувством ритма, захватывал публику обаянием и темпераментом».
Современники вспоминают: «Дальский не играл, а жил на сцене и эта жизнь выражалась, прежде всего, в его глазах. Что может быть убийственнее мутных, ничего не выражающих, глаз актера!»
Следует отметить, «Кавказский журнал» до революции был одним из лучших, издаваемых в Пятигорске с 1914 и по май-июнь 1917 года. Особенно отрадно, что в разное время в нем были опубликованы произведения М. Горького, Е. Чирикова, К. Бальмонта, В. Брюсова, А.И. Куприна. На вечере Бальмонту задали вопрос:
— А как вы относитесь к творчеству Куприна? Он недавно выступал на Водах.
— Отвечу стихами:
Если зимний день тягучий
Заменила нам весна,
Прочитай на этот случай
Две страницы Куприна.
На одной найдешь ты зиму,
На другой — найдешь весну,
И «спасибо побратиму» —
Сердцем скажешь Куприну.
В годы эмиграции Бальмонта и Куприна связывали дружеские отношения.
Вернемся в Пятигорск. В то лето афиши оповестили города-курорты, что 10 сентября в Пятигорском клубе (нынешнем Театре оперетты, только что отстроенном) состоится вечер, посвященный А.С. Пушкину, и в нем примет участие Александр Куприн. А наутро в местной газете была рецензия Мазуркевича: «Вечер прошел оживленно, публики полон зал. Куприн сказал «Слово о Пушкине», прочел свой рассказ и стихотворение — вольные переводы из Беранже. М. Дальский сыграл Дмитрия Самозванца из «Бориса Годунова» и прочитал монолог из «Скупого рыцаря». Пушкинский вечер удался на славу и надолго остался в памяти присутствующих».
Далее корреспонденты отмечали, Куприн не читал лекции, а беседовал со зрителями: «Собственно говоря, пышных лекций вы от меня не ждите. Это не моя специальность… Но ничего, я вам кое-что расскажу». И с увлечением рассказывал о встречах с Толстым, Чеховым, Горьким. Отстаивал талант футуристов, и говорил, что среди них есть настоящие таланты — Маяковский, Каменский.
После литературного концерта и долгой беседы публики с Куприным его попросили рассказать о себе. Хитро прищурив добрые глаза, с улыбкой отвечал: «На Куприне не могу долго останавливаться. Скажу только, что отсутствие общего образования и систематической работы над собой составляют недостатки этого писателя. Но в своей бурной молодости он видел многое, побывал везде, встречался с ворами, конокрадами, с лесниками и бродягами, бывал в цирке и духане и потому его произведения носят этнографический характер и составляют справочник российского бродяжничества».
Любовь к Пушкину и Лермонтову владела Куприным постоянно, многие стихи поэта он с наслаждением читал наизусть, и Кавказ он воспринимал порою как колыбель пушкинской поэзии. На одном из таких вечеров писатель утверждал: «Ведь Пушкин — это вся жизнь!», и Александр Иванович пронес глубокий интерес к творчеству Пушкина через всю жизнь. Много странствуя, читал лекции о литературе, называя их «пушкинскими поездками». «Всякая строчка великого поэта становится драгоценной для потомства, — писал Пушкин, — даже отвергнутая самим писателем…».
Любовь к Пушкину и Лермонтову «освятила» дальнейший маршрут семьи Куприных по Кавказу. 21 сентября они поехали по Военно-Грузинской дороге, и Ксения Александровна вспоминает, как в пути отец, любуясь горами, стремительным пенящимся Тереком, таинственным замком Тамары все читал вслух стихи Пушкина и Лермонтова, восхищаясь их живописной точностью.
Заехав во Владикавказ, 24 сентября выступал в городском театре. «Зал был переполнен. При появлении отца на сцене, — пишет Куприна, — в зале раздался гром аплодисментов. Аплодировал и сам губернатор с семьей, находившийся в своей ложе». Из зала спросили: «А как вы относитесь к Л.Н. Толстому? — А как можно относиться к этому самому громадному человеку в мире? С громадной нескрываемой любовью». На другой день выехали из Владикавказа в Тифлис по Военно-Грузинской дороге. Ехали медленно в открытой коляске. Куприн всю дорогу рассказывал, как по этой дороге следовали Пушкин и Лермонтов. Уже темнело, когда увидели огоньки на Крестовом перевале. 27 сентября путешественники прибыли в Тифлис, полные незабываемых впечатлений о теснинах Дарьяла, о величавой вершине Казбека и других местах, видавших некогда Пушкина и Лермонтова. При упоминании этих имен Куприн благоговел.
И еще одна любовь — Чехов. Чехов всегда будет нам дорог как великий, недосягаемый мастер слова, как удивительный художник прекрасного русского языка. Куприн по праву становится наследником Толстого и Чехова, последним классиком ХХ века.
В первый вечер Куприн прочитал лекцию «От Пушкина до Чехова» и, конечно, свои рассказы «Демир-Кая», «Счастье», стих Беранже в своем переводе, «Предсказание Нострадамуса на 2000 год» и стихи Пушкина и Лермонтова.
После выступления ему поднесли две корзины белых и красных роз. А поклонники Куприна — известные спортсмены, цирковые мастера И. Поддубный, И. Заикин, А. Кольцов — другую корзину с надписью на золотой ленте: «Гению русской литературы от патриотов российского спорта». Громом аплодисментов наградили писателя, а вечером друзья и посетители устроили дружеский ужин в его честь.
10 октября семья Ф.Я. Долидзе устроила в честь Куприна торжественный обед, на котором было много приглашенных гостей, произносились тосты, исполнялись грузинские застольные песни, замечательно играл на цитре Генсиорский. Под впечатлением от этого торжества Куприн написал экспромтом небольшое лирическое стихотворение о светлой любви. Стихотворение посвящено Софье Долидзе, сестре Ф.Я. Долидзе.
Ты недоступна
и горда.
Тебе любви моей
не надо,
Зачем же
говорят мне: «Да!»
И яркость губ
и томность взгляда.
Но ты замедлила
ответ,
Еще минута
колебанья…
И упоительное «Нет!»
Потонет
в пламени лобзанья…
«Генсиорский обещал положить на музыку эти стихи. Но на другой день мы покинули эту гостеприимную семью».
11 октября, покидая Грузию, уехал в Баку. Прощаясь, заметил: «Ваша земля еще раз убедила меня, какой сказочный и неповторимый Кавказ. Я полюбил его навсегда, и любовь эту храню в своем сердце…»
Семнадцать долгих лет Куприн волею судеб был оторван от своей родины — России. Тяжело он пережил разлуку с народом, русской природой, родным языком. Он говорил: «Мне нельзя без России». Садясь в поезд на перроне парижского вокзала, больной писатель сказал своей дочери на прощание: «Я готов был пойти пешком, но только в Москву». Такими были любовь и привязанность Куприна к России и стремление назад к ней. Его радовало, что кругом родная русская речь, дышать воздухом, которого так мучительно не хватало вдали от России.
31 мая 1937 года он вернулся домой. Встречать на Белорусский вокзал в Москве пришли литераторы, артисты, ученые, все, кто помнил, любил и ценил Куприна.
Поселили его в подмосковном доме творчества в Голицыне. В газете появилось его откровенное признание: «Я люблю Россию и привык к ее земле. Мне и моим писаниям она дает силу. Я с радостью провожу время в простой русской деревне: поле, лес, хороводы, охота, рыбная ловля, простота, размах русской природы».
Жаль, но пребывание на родной земле было слишком коротким. В ночь на 25 августа 1938 года в Ленинграде писателя не стало. Он не дожил до своего 68-летия две недели.
Сколько счастливых часов и радостей принесло ему свидание с Родиной: «Душа отогревается от ласки и заботы. Даже цветы на родине пахнут по-другому».
Куприна справедливо называли «жизневедом и человеколюбом». Все его творчество — это вдохновенный гимн книге и трепетной любви. Мы должны быть благодарны ему за тончайший талант, за любовь и преданность России.
Досадно, что нет в моем любимом Кисловодске ни памятника, ни одной мемориальной доски, ни названия улицы, а кто, как не он заслужили все это.
Так давайте еще раз вспомним в дни юбилея о его свиданиях с Кавказом и любимой им до боли русской земле.
Борис РОЗЕНФЕЛЬД,
Почетный гражданин
г-к Кисловодска.
