А кисловодский вокзал мог бы украсить любую столицу…

25 октября (6 ноября — по новому стилю) 1852 г. родился замечательный русский писатель Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк. Будущий прозаик и драматург появился на свет на одном из горных заводов Пермской губернии в семье заводского священника. Настоящая фамилия его была — Мамин. А вторую часть «Сибиряк» он прибавил к настоящей фамилии — и так появился звучный писательский псевдоним.

Учился в школе для детей рабочих, духовном училище, духовной семинарии. В 1872 г. поступил на ветеринарное отделение Петербургской медико-хирургической академии, а в 1876 г. перешёл на юридический факультет Петербургского университета, который, впрочем, не окончил из-за ухудшившегося состояния здоровья. Вернулся домой, на Урал. После смерти отца поселился в Екатеринбурге. Совершал много поездок по Уралу, знакомясь с жизнью людей, историей, экономикой и этнографией региона. Как литератор дебютировал в 1881-1882 гг., когда серия его очерков «От Урала до Москвы» была опубликована в газете «Русские ведомости». Вскоре его рассказы и очерки стали выходить в журнале «Дело». Дмитрий Наркисович с того времени полностью посвятил себя литературному творчеству. Славу писателя-реалиста ему принесли романы «Приваловские миллионы» (1883 г.) и «Горное гнездо» (1884 г.). Всего Дмитрий Наркисович написал 15 романов. Большое признание читателей (в том числе любовь детской аудитории) получили его рассказы и повести, среди которых «Серая шейка», «Алёнушкины сказки» и другие. Последним крупным произведением стал рассказ «Мумма» (1907 г.). В 1908 г. Дмитрий Наркисович переехал жить в Петербург. В августе 1911 г. у писателя случилось кровоизлияние в мозг. А 2 (15) ноября 1912 г. он скончался от плеврита. Был похоронен на Волковском кладбище Санкт-Петербурга.

В Кисловодске Д.Н. Мамин-Сибиряк побывал в конце июля — начале августа 1902 г. Исполненный доброго юмора, очерк «Погибельный Кавказ», посвящённый путешествию в Кисловодск и совершённой отсюда экскурсии по Военно-Грузинской дороге, не был опубликован ни в одном собрании сочинений Мамина-Сибиряка, и увидел свет только в начале XXI в. Кисловодск вызвал восхищение у писателя буквально сразу: «До Кисловодска было совсем близко. Промелькнули Ессентуки. Поезд мчался всё под гору, развивая быстроту. Скоро показался и Кисловодск, разметавший свои улицы по крутым берегам горной речки. Общий вид был очень красив, а великолепный вокзал мог бы украсить любую столицу». Впрочем, я должен заметить, что на «столичность» мог бы претендовать скорее не сам вокзал, а находящийся рядом с ним бывший Курзал (ныне — Северо-Кавказская государственная филармония имени В.И. Сафонова). И мне кажется, что восхищаясь великолепием «вокзала», писатель подразумевал как раз Курзал, а не собственно железнодорожный вокзал. Дело в том, что великолепный, возведённый в стиле парижской архитектуры XIX в., Курзал (самый лучший в Российской Империи), во-первых, строился той же Владикавказской железной дорогой, в едином комплексе с постройками на железнодорожной станции, а во-вторых, действительно, в определённом смысле мог называться «вокзалом». Ведь в Европе (в том числе в России) «воксалами» (Vauxhall) первоначально называли увеселительные сады, здания и павильоны, а вовсе не железнодорожные станции.

Но вернёмся к очерку «Погибельный Кавказ». Интересно писатель характеризует и оживлённую атмосферу кисловодского железнодорожного вокзала: «Не знаю, любят ли южане путешествовать или публика набивается на вокзалы из простого любопытства, но здесь всегда масса народа. Все куда-то торопятся, толкают друг друга без всякой церемонии и вообще имеют такой вид, точно боятся опоздать на пожар собственного дома». Отрадно, что в Кисловодске и до сего дня сохранился старинный, помнящий приезд Д.Н. Мамина-Сибиряка, вокзал. А ведь в 1968 г. киевские архитекторы хотели сделать нашему курортному городу «подарок». Планировалось возвести на месте исторического вокзала — громоздкий зал ожидания из стекла и бетона, а рядом девятиэтажную башню-гостиницу. Отрадно, что этот, порождённый чьей-то «гигантоманией», план не был воплощён в жизнь.

Не без труда Мамин-Сибиряк нашёл в Кисловодске, куда бы вселиться: «Устроиться во время лечебного сезона в Кисловодске довольно трудно. Все гостиницы, «проезжающие номера» (номера для проезжающих) и отдельные комнаты битком набиты. С большим трудом мы разыскали наконец маленькую комнату, упиравшуюся единственным окном в стену соседнего дома и стоившую 3 рубля в сутки. Выбирать было не из чего и приходилось помириться и с этим, чтобы не ночевать прямо на улице». Надо сказать, что 3 рубля в то время были существенной суммой. Далее Мамин-Сибиряк красочно пишет о Нарзанной галерее, которую, правда, именует «курзалом», от чего неискушённый читатель может несколько запутаться: «Здание курзала представляло собой собственно одну длинную и широкую галерею, из которой боковые коридоры вели в отдельные ванны. В конце этой галереи была устроена каменная балюстрада, всегда окруженная «чающими движения воды». Это и был Нарзан, который по наружному виду решительно ничего не представлял особенного. Просто громадный каменный колодец, на дне которого слабо бурлила вода. Несколько прислуживавших девочек подавали желающим стаканы холодной воды, оставлявшей на стенках стакана пузырьки газа. Я выпил первый стакан и не нашёл в этом целебном напитке ничего особенного. Просто холодная ключевая вода, очень приятная на вкус, напоминавшая сельтерскую воду. Говорят, что прежде Нарзан содержал больше газов; но источник несколько раз переустраивали на разные лады, пока Нарзан не перестал бурлить. Объясняют последнее тем, что в главный источник, где бил из земли Нарзан, попали ключи с самой обыкновенной водой». То, что Мамин-Сибиряк назвал Нарзанную галерею «курзалом», связано, скорее всего, с историческими корнями слова «курзал», которое происходит от немецкого «Kurhaus», т.е. «лечебный дом». Видимо, это некоторым образом и запутало писателя.

Из Нарзанной галереи писатель вышел в парк: «Из главной галереи, где бродили «чающие движения воды», выход в громадный парк. Там и сям в зелени южных деревьев мелькали деревянные киоски, беседки и домики с продажей разных разностей. Тут же в тени приютились отдельные столики, за которыми пили молоко, чай и кофе». За одним из столиков Мамин-Сибиряк встретил своих друзей — публициста Николая Михайловского и переводчика Фёдора Фидлера. С Фидлером он гулял в парке, ходил на Красные и Синие Камни, а затем совершил экскурсионную поездку во Владикавказ и далее по Военно-Грузинской дороге до станции Казбеги. До Владикавказа — поездом, а оттуда — на извозчике. Пожалуй, это путешествие и есть самая кульминация повествования, более всего наполненная искромётным юмором. Говорит ли писатель о детской впечатлительности Фидлера, который ежеминутно готов «сразиться» с горцами, если они захотят на него напасть, или же даёт описание «яств» в придорожной закусочной. Думаю, что теперь, когда очерк «Погибельный Кавказ» опубликован в Интернете — каждому, кто пользуется «всемирной паутиной», непременно нужно его прочитать, и не просто насладиться чтением хорошей литературы, но и окунуться в атмосферу курортного Юга России начала ХХ столетия.

Вячеслав ЯНОВСКИЙ,

краевед