«Открытая», № 21 (765) от 31 мая – 7 июня 2017 г.
ВНИМАНИЮ генерального прокурора России Юрия Чайки, министра внутренних дел России Владимира Колокольцева
Анатолию Безуглову, бывшему прокурору, доктору юридических наук, казалось, что уж он-то не станет жертвой мошенников. Но увы… В своём письме в «Открытую» юрист рассказывает, как у него средь бела дня украли дачу
После этого негодяи превратили его жизнь в кромешный ад: подложные документы в судах, мерзкие доносы, «психические атаки». Дело «зависло» на несколько лет из-за бездействия правоохранительных и контролирующих органов
«Благодетели» щедры на липу
15 лет назад, устав от столичной суеты, я переехал в Кисловодск, а свою дачу в Подмосковье, на берегу Клязьминского водохранилища, сдал в аренду. Летом 2013 года арендаторами жилья стали Сергей Дружинин, гендиректор ООО «Межрегиональная правовая коллегия», а вскоре и президент некоммерческой организации «Национальная коллегия правовой защиты», и его гражданская жена адвокат Марина Поткина.
Оба – практикующие юристы, так что я поручил им представлять мои интересы по трем моим судебным искам. Когда успешно завершился первый судебный процесс, я пригласил благодетелей в гости в Кисловодск. Дважды приезжали погостить Поткина и Дружинин. А через два года и я пожаловал в деревню Капустино на свою дачу. Встречали с объятиями, подарками, комплиментами…
Когда пришла пора возвращаться в Кисловодск, Дружинин оплатил мне билеты и вручил 50 тысяч рублей – арендную плату за прошедший месяц. В июле Дружинин вновь перечислил такую же сумму, обещал выслать плату еще за два месяца.
А в сентябре из телефонного разговора с жителями Капустино я вдруг узнал, что моя дача уже не моя, в ней живут на правах хозяев отец и сын Волковы.
Ошарашенный, я ближайшим рейсом вылетел в Москву и вот что выяснил. Уже через три месяца после заселения на дачу Дружинин сфабриковал, подделав мою подпись, договор, по которому я якобы продал ему владение за 10 млн. рублей и в счет будущей оплаты в январе 2014 года получил от него аванс — 6,5 млн. рублей.
Показав эту липу своему давнему другу и коллеге, адвокату Андрею Миронову, Дружинин предложил ему внести половину стоимости дачи, а затем продать ее значительно дороже и на этой операции хорошо заработать. Миронов вручил Дружинину без малого шесть миллионов рублей, а через год узнал, что денежки его плакали.
Втайне от Миронова и от меня Дружинин сотворил новый договор – на этот раз я «продал» дачу приятелю Дружинина С. Морозову за 15 млн. рублей. А буквально через месяц после регистрации сделки в Мытищинском отделе Росреестра Морозов перепродал дачу А. Волкову за 17 млн. рублей. Но 5 млн. рублей и две квартиры в Сочи в счет оплаты почему-то получил не Морозов, а Дружинин…
Жизнь превратилась в кромешный ад
Узнав, что по моему заявлению возбуждено уголовное дело, Дружинин не испугался, не пошел в полицию с повинной, не уехал за рубеж, а под прикрытием своих миллионов продолжил работать в Москве. И организовал в отношении меня психическую атаку — начал рассылать в суды и следственные органы иски, основанные на подложных документах.
От имени Дружинина и его сообщников в суды направлено девять исков о взыскании с меня ни много ни мало… 9 млн. рублей! А в следственные органы – восемь заявлений с просьбой привлечь к уголовной ответственности за мошенничество. Якобы я обещал одному незнакомцу устроить его в адвокатуру, за что получил 375 тыс. рублей, но обещание не выполнил. Работнику Дружинина по дому А. Игнатьеву якобы обещал клиента, за что тот перечислил мне 50 тыс. рублей, но клиента я ему не только не представил, но и не назвал его фамилию.
Что касается заявлений Поткиной и Дружинина, то в них речь шла уже о миллионах, которые они якобы заплатили мне за обещание поставлять им клиентов по судебным спорам. И этих обещаний я не выполнил!
Кроме того, Дружинин указал в заявлении, что я якобы обещал заключить с ним договор ренты, по которому после моей смерти ему достанется все мое имущество и авторские права на книги.
В основе исков в суды лежат все те же сфабрикованные договоры. К примеру, Дружинин предъявил иск о взыскании с меня 30 тыс. рублей за то, что я якобы подписал договор, по которому Дружинин нашел для меня покупателя на дачу в лице С. Морозова. И тот в качестве аванса уплатил мне 3 млн. рублей. Но сам Морозов на очной ставке со мной заявил, что никакого договора со мной не заключал и никаких денег не давал.
Моя жизнь по воле бывшего арендатора превратилась в кромешный ад. Я чуть ли не каждый день даю объяснения, показания, пишу возражения на иски и ложные доносы. Зато объявленный в розыск Дружинин находится на свободе и чувствует себя весьма вольготно.
Решили «доконать» психическими атаками
Меня часто спрашивают, на что надеялся Дружинин, когда пошел на преступление? Неужели думал, что Безуглов – боец по натуре, который прежде не раз защищал права других, — легко смирится с тем, что у него средь белого дня отобрали дачу и пытались отнять московскую квартиру?
Ответ один: Дружинин надеялся на мою скорую смерть. Мало того, по моему убеждению, предпринимал меры, чтобы приблизить ее.
Вскоре после приезда к нему в гости на дачу я был сильно отравлен. Помощник Дружинина А. Игнатьев готовил для меня специальные вегетарианские блюда и давал таблетки, поставляемые Дружининым, которые я принимал, полностью доверяя этому человеку.
Все, что было со мной в последующем, я узнал позже со слов свидетелей. Если, проживая в Кисловодске, я чуть ли не ежедневно ходил по горам, преодолевая каждый раз по 7-10 километров, то в Капустино со мной стало происходить невероятное. По словам отца и сына Волковых, когда они вместе с Дружининым организовали пикник во дворе дома на берегу залива, к их застолью меня привели под руки двое мужчин. Я был слаб, бледен, не мог принимать участие в беседе, и буквально через полчаса те же двое увели меня в дом.
А мой знакомый Р. Хаджиев, которого Поткина и Дружинин почему-то не жаловали, рассказал, что незадолго до моего отъезда в Кисловодск он приехал на мою дачу и потребовал встречи со мной. Меня за ворота вывела какая-то женщина. Но разговаривать с Хаджиевым я не смог — бормотал что-то невнятное. Со своими кисловодскими знакомыми по телефону я тоже говорил невпопад, невразумительно, что их удивляло и тревожило. Но этих и других эпизодов я абсолютно не помню.
Соседи по даче говорили, что вид у меня был больного, слабого человека и вел я себя не всегда адекватно. Поткина позвонила в Кисловодск моей помощнице Татьяне Диденко и сообщила, что врачи якобы нашли у меня два инфаркта, которые я перенес на ногах, и что меня положили в больницу. А Дружинин так вообще сообщил, что у Безуглова – рак и жить ему осталось 2-3 месяца.
Встретившие меня в Кисловодске Т. Диденко и мой приятель профессор Ю. Застрогин рассказали, что, когда я вышел из вагона поезда, едва стоял на ногах. А врач-кардиолог А.-А. Аджиев, с которым я часто хожу на прогулки, утверждает, что по моему виду и поведению можно было сделать один вывод: в отношении меня применялись психотропные препараты.
Кстати, такую версию позже высказали и следователи. Но почему-то проверять ее не стали.
Что же касается С. Дружинина, то он после неудавшейся, по моему мнению, попытки покушения на мою жизнь решил «доконать» меня психическими атаками, довести до «психушки», объявить недееспособным, что дало бы ему основания все мои показания свести к нулю. И таким образом остаться безнаказанным.
Уголовный розыск бездействует
По горячим следам искать Дружинина почему-то не стали ни следователи, ни сотрудники уголовного розыска. Удивляет, что вопреки заверениям следователей о том, что Дружинин объявлен в федеральный розыск, недавно я узнал, что фактически розыск поручен сыщикам Мытищинского района, где Дружинин и не проживает, и не работает.
Из прокуратуры Московской области на мое обращение ответили, что Мытищинская городская прокуратура «в связи с ненадлежащей организацией розыска Дружинина С.В.» несколько раз вносила требования об устранении выявленных нарушений закона, «должностные лица привлечены к строгой дисциплинарной ответственности».
К сожалению, даже после столь строгих мер прокурорского реагирования в работе уголовного розыска ничего не изменилось. Главный обвиняемый С. Дружинин по-прежнему на свободе и продолжает прожигать 25 млн. рублей, полученных в результате лишь одной аферы.
После возбуждения уголовного дела следствие было поручено Главному следственному управлению (ГСУ) ГУ МВД России по Московской области. Но ведется оно ни шатко ни валко. Приведу лишь пример работы одного из следователей (всего их было четыре) — молодой, неопытной сотрудницы О. Долговой.
Однажды следователь сказала мне, что Дружинин находится в госпитале МВД, куда он, как сын бывшего милицейского кинолога, часто ложится в связи с повышенным давлением. Я сразу отреагировал: «Дружинин хитер и коварен, может скрыться в любое время. Рекомендую допросить его в присутствии врача, а администрацию госпиталя попросить заблаговременно сообщить о его выписке». Долгова меня успокоила: «Я выставлю сторожевой контроль, и Дружинин никуда не денется!»
Тогда я не знал, что сторожевой контроль позволяет обнаружить разыскиваемых лиц лишь при покупке билетов на поезд или самолет, а на личном транспорте «подконтрольный» может передвигаться совершенно свободно. Так и случилось.
Через несколько дней Долгова с улыбкой сообщила: «Дружинина выписали, и он уехал. Скорее всего, в Сочи, где Игнатьев продает квартиры, полученные за дачу. Для задержания Дружинина я лично выеду в Сочи». Однако в итоге ни следователь, ни оперативники на Черноморье не поехали.
Что мне остается делать? Вновь и вновь писать ходатайства и заявления в высокие инстанции, например в Генеральную прокуратуру России. И там признают: «…по делу допущены волокита, неполнота следствия и нарушения действующего уголовно-процессуального законодательства…
Учитывая, что по делу не проведен ряд необходимых мероприятий, приняты незаконные и необоснованные решения о выделении материалов из уголовного дела, руководству прокуратуры Московской области поручено принять меры, направленные на активизацию расследования, повышение его эффективности и устранение неполноты следствия, а также рассмотреть вопрос о подследственности».
Что изменилось после столь строгой оценки и четких указаний? Абсолютно ничего.
Последний бой — он трудный самый
В одной из старых песен есть такие слова: «Последний бой — он трудный самый». Возможно, и в моей жизни эта борьба — не только с отпетыми мошенниками, но и с теми сотрудниками полиции, которые допускают возмутительную волокиту, грубо нарушают закон, — является последней и самой трудной. Ведь мне идет 89-й год и здоровье уже не то…
Защищая свои права, я не раз и не два обращался к министру внутренних дел В.А. Колокольцеву и его заместителям. Но, видимо, мои письма не дошли непосредственно до адресатов, ответов от них я не получил.
Но, как говорится, надежда умирает последней. Вот и я надеюсь, что с помощью «Открытой» газеты данное письмо будет получено и прочитано министром Владимиром Колокольцевым и генеральным прокурором Юрием Чайкой. И они предпримут необходимые меры к тому, чтобы восторжествовали принципы законности, справедливости и неотвратимости наказания.
Анатолий БЕЗУГЛОВ ,
заслуженный деятель науки РФ,
доктор юридических наук,
профессор, почетный работник прокуратуры,
член Союза писателей РФ,
кавалер ордена «За заслуги» Совета ветеранов МВД России,
экс-автор и ведущий телепередачи «Человек и закон»,
член редакционного совета журнала «Ветеран МВД России».
Кисловодск
