В день рождения бабуля связала мне свитер, мама подарила ранец, пенал с карандашами и прочую дребедень — осенью мне в школу, в первый раз — в первый класс. Дед отрыл где-то подзорную трубу, а втихаря подсунул классную рогатку, взяв с меня обет молчания. Папа купил паровозик и пару секций для железной дороги, сборкой которых они с дедом и занялись, выпихав меня в гостиную развлекать гостей, а именно-двоюродную сестру Светку.
Общаться с прыщавой старшеклассницей совершенно не входило в мои планы, как и в её, впрочем, тоже. Припёрлась она пожрать на халяву, да поцыганить у мамы косметики, а у деда — денег. Отдарилась Светка книжкой про Незнайку. Мало того, что эту книгу в своё время ей подарила мама, так ещё эта змея накарябала на развороте дарственную надпись с намёком на мой неразвитый, по её мнению, мозг.
Сестра полезла рыться в маминых духах, а я сел на диван и принялся уныло рассматривать знакомую книгу. От окончательного разочарования в жизни меня спасли аппетитные запахи с кухни. Стали накрывать на стол. Наигравшиеся железнодорожники принялись суетливо помогать, подмигивая друг другу и щебеча незнакомое мне слово «Аперитив». Слово это маме с бабулей не понравилось, и помощников выдворили на балкон, где они закурили и стали стрелять из рогатки.
Папа удачно попал гайкой в попу дворничихе тёте Рае и сказал ещё одно непонятное слово — «Иес»! Тётя Рая завертелась в поисках обидчика, а дед с серьёзным лицом указал ей на катавшегося по двору на велосипеде Яшу — сына местного депутата.
Яша рефлекторно прибавил хода, но он был толст, а тётя Рая — зла. Она сбила велосипедиста с седла, загнала в крапиву и отходила метлой. При этом она громко называла Яшу и Яшиных родителей очень нехорошими словами, которые мама не разрешает говорить даже деду, когда тот выпьет. Папа с дедом хлопнули по рукам, и теперь оба радостно крикнули странное «Иес»!
Тут пришла мама, и мы пошли к столу. Ничего интересного не было, папа с дедом быстро наливали водку, мама с бабулей цедили наливку, рюмку которой под шумок ухитрилась заглотить Светка, отчего у неё покраснели уши и прыщи.
Я поел, напился газировки, пробубнил какой-то стишок и был отправлен на дневной сон – как условие вечернего похода в цирк с бабулей и дедом. Спать мне не хотелось, но выбора не было, и я залёг на кровать, наблюдая за застольем через неприкрытую в суете дверь.
Всё шло по накатанной — мама приносила и уносила тарелки, папа с дедом наливали, бабуля их осуждала, Светка чавкала и давилась от жадности.
Но тут в гостиную вышла мама, неся перед собой на вытянутых руках Светкин подарок. Такое выражение лица я видел у мамы, когда папа нечаянно наступил на хомячка и пришёл к ней с этим трафаретом и вопросом:-«Как лучше рассказать ребёнку про Смерть?»
— Что это за мерзость? — ледяным голосом спросила мама, обнося присутствующих книгой по кругу.
— Э-э-э… — не нашелся, что ответить, папа.
— Что? Что там? – вытянула шею Светка.
— Так уж прям и мерзость — пискнула бабуля.
— Это фуй! — отчётливо произнёс дед в сгустившейся тишине.
— Где? Дайте поближе посмотреть — заканючила Светка.
— Молодая еще, успеешь насмотреться — ответил дед.
— Папа! Ну, как не стыдно при девочке-то!
— Будто я и не слышала никогда!
— А то и видала, поди? — не унимался дед.
— Замолчи уж, охальник старый! — прикрикнула бабуля, но как-то не очень грозно.
На обложке злосчастной книги из жёлтых штанов Незнайки вылезала большая кривая колбаса, нарисованная почему-то зелёным карандашом, и, проползя через полкниги, упиралась под юбочку Кнопочки, опрометчиво нагнувшейся за цветком.
— Кхххм.…А по моему, мальчик просто хотел нарисовать огурец-робко промолвил папа.
— Ага! И помидоры там висят..Незрелые просто ещё. Натюрморт, однако — поддакнул дед.
— Да какой же это огурец? Да и почему сзади-то к девочке?
— Ну не все, знать, предпочитают миссионерскую позицию — съехидничал дед.
— Миссионерская — это как? — тут же заинтересовалась Светка.
— Поговори мне ещё! — рявкнула мама, — быстро неси ластик!
— И линейку заодно — попросил дед.
— Это ещё зачем?
— Хотим определиться в размерах детской фантазии, в масштабе, так сказать, по инженерному…
Светка-дура, принесла и то и другое. Линейка полетела в папу, а мама, раскрасневшись, принялась тереть ластиком.
— Вот всю жизнь так…Ты вдоль три-то, так сподручнее, да и естественнее как-то-направил мамину руку папа.
— Мы с тобой вечером поговорим — ответила мама тоном, не предвещающим папе ничего хорошего.
Через несколько минут обложка приобрела относительно целомудренный вид, да и тихий час подошёл к концу. Папа с дедом вышли покурить на балкон, а я увязался за ними.
— Ты бы сынок, как бы это сказать…Ну не рисуй такое больше, а то мама расстраивается, ладно?
— Ладно…
— Обещаешь?
— Обещаю…
А вы что думали? Что я деда сдам? Да он у меня самый классный дед на свете, и в цирк, опять же, идти…Жаль только, что к нам бабулю приставили, а то вот весной вдвоём с дедом ходили — Вот это цирк был, особенно во втором отделении, после буфета…
Но уже другая история….
