Эссе
Девочку звали Лена (по этическим соображениям имя изменено). Это был удивительно притягательный, милый и обаятельный ребёнок. Робкая, стеснительная, немного медлительная. Большие серо-голубые глаза смотрели на меня доверчиво и с любопытством. Ей было 3 года, но она не разговаривала, как другие дети её возраста.
По моим наблюдениям, Лена в контакт с детьми из группы вступала избирательно, экспрессивная речь практически отсутствовала, лишь редкие звукосочетания. Детские неологизмы состояли из примитивных слогов. Так, игрушку Рыбку, которой могла разнообразно манипулировать, девочка называла «Ля-ля». Видимо, этот предмет замещал ей значимого взрослого. Размер большого предмета (дерева, машины, дома) Лена обозначала протяжным звуком «Боу-у-у-у»; произносила его эмоционально, с усилием, напряжением голосовых связок. Ей понравилась игра «Моя ручка – твоя ручка, мой носик – твой носик» из цикла телесно-ориентированной терапии — установила с ребёнком позитивный контакт. Обследовала понимание речи (импрессивную речь), слух, зрение — в норме. Указательным жестом она показывала на картинках животных, предметы обихода и т.д. Могла складывать 5-предметную матрёшку, различала размер; в рисовании использовала предпочтительно яркие (основные цвета по цветовой палитре Люшера). Неподдельный интерес проявляла к занятиям, но была тревожной, напряженной и чувствительной к тону обращений. Проанализировала её медкарту. Побеседовала с педагогами.
В детский сад Лена У. поступила 3 месяца назад, период адаптации к дошкольному учреждению прошла легко. Капризы не устраивала, была тихой, неприметной, проявляла разумную самостоятельность. В то же время трудности (не могла расстегнуть пуговицу на платье, открыть плотно захлопнувшуюся дверь и т.д.) вызывали аффективные реакции, сензитивность, неуверенность в себе, снижение эмоционального тонуса.
Из беседы с мамой узнала, что роды были нормальными. В младенчестве девочка вела себя активно, развивалась наравне со сверстниками. Разве что, поздно стала ходить – в 1год и 2 месяца. Стадия ползания отсутствовала. Предпочитала сидеть в коляске, передвигалась на ходунках. Казалось, движения ей давались нелегко. «После того как мы расстались с мужем, — рассказывала родительница, — дочь часто жаловалась на боли в ножках-коленях, пяточках. Подозрения участкового педиатра на ревматоидные проявления, нарушения опорно-двигательного аппарата у ребёнка после тщательного медицинского обследования не подтвердились».
Развод родителей вызывает у детей травмы разной этиологии. А у матери, оставшейся одной с ребёнком, нередко внутренние переживания приводят к раздражению, депрессии, эмоциональной холодности, отгораживанию от ребёнка (девочки чаще похожи на своих отцов внешне и физиологическими особенностями), и этот факт может привести к переносу на ребёнка негативных реакций родительницы. У спокойной астеничной Лены психогенные травмирующие условия детерминировали неразвитость крупной и мелкой моторики, нарушения координации движений и, в свою очередь, в задержку речевого развития. К счастью, психической задержки развития не произошло.
Моё посещение Лены на дому вызвало у неё эмоциональное оживление, она радовалась и прыгала, правда, не с лёгкостью и на носочках, а шумно, грузно, иногда пошатываясь, едва удерживаясь.
Порекомендовала маме больше времени посвящать ребёнку, создать атмосферу эмоционального тепла, изучить комплекс пальчиковой гимнастики, рассказывать детские прибаутки, потешки, скороговорки, стишки; на свежем воздухе играть в подвижные игры, больше двигаться, выполнять посильные для ребёнка физические упражнения, а ещё лучше заняться интересным видом спорта, к примеру, гимнастикой.
Комплекс коррекционных занятий, совместная работа с логопедом дали эффективные результаты.
Через два месяца ребёнок заговорил. И что примечательно, дефект, словно, прорвало. В своейречи Лена использовала не только словосочетания, но и целые фразы, употребляла глаголы, строила предложения. Словарный запас ее быстро расширялся. Наблюдая за малышкой, можно было утверждать, что разговорная речь приносила ей удовольствие. Она искренне радовалась, когда, играя с куклами, может называть их по именам.
Из дневника психолога
Случается,
Миша Д. — ребёнок с непростой судьбой. Мама серьёзно заболела, когда он был совсем маленьким. Ей было не до сына — обследовалась, лечилась в Краевом центре. Была обременена своими проблемами, плохо себя чувствовала. А когда мальчику исполнилось 4 года – мама умерла. На воспитании у отца остались дочь-подросток и младший сын Михаил. Психическая депривация значимого взрослого (лишение матери), разные 
стили семейного воспитания (папа часто отдавал сына бабушке) травмировали эмоционально-волевую систему ребёнка-дошкольника.
В 5-6 лет Миша, воспитанник ДОУ, отличался гиперактивностью, плохим поведением, характерным для категории детей «группы риска». Он мог доставлять трудности педагогам своей расторможенностью, двигательным беспокойством, обилием лишних движений, неусидчивостью с нарушением внимания, отсутствием упорства на занятиях либо вообще отказом заниматься. Периодически он вел себя агрессивно и конфликтно, мог подраться, не находил среди сверстников понимания своим оппозиционно-вызывающим поведением. Нередко он игнорировал просьбы взрослых, особенно тех, которых считал неавторитетными, не соблюдал правила коллективной игры, намеренно досаждал кому-либо; его считали особенным из-за причуд и дурачества.
Запрос на психологическое сопровождение поступил от педагогов. Они давали нелицеприятную характеристику Мише, в затруднительных ситуациях, когда вызывающе себя вел, направляли его в кабинет психолога. Проводила консультации, беседовала с педагогами, выступала на педсовете, разъясняла, что категория детей «группы риска» требует неординарного индивидуального подхода, использования педагогических находок и инноваций в рамках ФГОС. С одной стороны, от воспитателей требовалось по-матерински расположить мальчика к себе — создать атмосферу эмоционального тепла и доверительных отношений. Чтобы Миша мог испытывать чувства защищенности, значимости своей личности, принятии его взрослыми и другими детьми. А с другой стороны, цель, которую педагоги поставили для себя — сформировать у дошкольника аспекты произвольного поведения, чтобы он смог соблюдать общепринятые правила, распорядок и режимные моменты, установленные в ДОУ; продуктивно и творчески играть и заниматься.
Невооруженным глазом было заметно, как сильно ребёнок нуждался в безусловном принятии, искреннем общении и тактильном контакте — объятиях, рукопожатиях, поглаживаниях по плечу, голове. Эмоциональный контакт с ребёнком установить было легко. К тому же в моём кабинете «жили» кот Мур-Мурыч, поросёнок Хрюша и добрый Тигра (театрализованные мягкие игрушки с варежкой для руки), дёргаешь за прозрачную леску, и у зверюшек открывается рот. Они радовались приходу детей. Котик сразу приглянулся Мише, и мальчику нравилось ему рассказывать о происходящих с ним событиях. Даже о тайных, о том, как несправедливо с ним поступают взрослые, какими они бывают злыми…
Взаимодействие с родителем Миши, Александром Ивановичем, проходило в позитивном и доверительном ключе, он согласился на исследование стилей семейного воспитания, активное сотрудничество и сопровождение психологом семьи. Из беседы узнала, что недавно он вступил в брак с молодой женщиной. Один не справлялся с домашними делами. Теперь же, как оказалось, папа разрывался между ответственной работой, детьми, требующими к себе внимания, и молодой женой, оказавшейся слабым звеном этой деструктивной семейной системы.
Мачеха пока только налаживала отношения с детьми, но не всегда получалось адекватными способами. Дети в ней видели источник ресурсного конфликта. Отец к ней эмоционально приблизился, одновременно меньше уделяя свободного времени им. Механизмы ревности к отцу, чувство обиды выливались в различные претензии, провокации и манипуляции – они с новой мамой могли не считаться и даже обижать её. Возникновение ссор обычно разрешалось уходом новой мамы на свою территорию, что усугубляло паталогизирующие факторы и увеличивало трещину межличностных отношений брачных партнёров. Дети словно играли со взрослыми в забавную игру, и чувствовали себя победителями, когда им удавалось освободиться от мачехи и завоевать расположение отца.
В данном случае была нарушена иерархия семейной структуры, где главенствующей составляющей должна быть диада родителей, а не своеобразный культ детей. Неадекватный тип воспитания — потворствующая гипопротекция, характеризующаяся сочетанием недостатка родительского надзора с некритичным отношением к нарушениям в поведении детей, была определена с помощью опросника АСВ (для родителей детей в возрасте 3 – 10 лет). Почвой детской вседозволенности могло стать чувство вины отца по отношению к детям, оставшимся без родной матери.
В своей работе по оказанию психологической помощи Мише использовала экстенсивные методы: клинико-биографический метод, позволяющий проанализировать особенности воспитания мальчика в семье и его психическое развитие), анализ продуктов деятельности – рисунков, поделок; методику незаконченных предложений, направленную на исследование особенностей отношений детей к семье. В последней предложения были составлены так, чтобы в них проецировались осведомлённость о своей семье, участие/неучастие ребёнка в конфликтах: «Моя семья – это папа и новая мама Лера, а бабушка не живет с нами, но часто приходит, забирает меня из садика. Я люблю больше всего на свете играть на компе, он мне как друг. Мечтаю, чтобы папа не ругался…». У ребёнка была выявлена завышенная самооценка (В.Г. Щур «Лесенка»).
Деструктивность семейных отношений выявлены с помощью проективной методики «Рисунок семьи». Миша нарисовал себя, играющего с 
родителями в «Прятки». Причем ребёнок пояснил, что его от папы и новой мамы Леры отделяет невидимая прозрачная стена, за которую он спрятался и наблюдает за ними: ему всё видно, а взрослым — нет.
Изучение сфер и особенностей общения ребенка: высокий уровень конфликтности, низкий — коммуникативных навыков, чрезмерная избирательность, практическое отсутствие симпатии (лишь к девочке, переехавшей в другой детский сад) определила с помощью методики И. Вандвик, П. Экблад «Два домика». В Чёрном доме у Миши оказались: один из воспитателей, с которым не находил понимания; большинство мальчиков из группы и отдельные девочки, с которыми не хотел дружить — неинтересно. Использовала в работе цветовой тест отношений (Эткинд, Бажин, 1980); метод цветовых выборов – модифицированный 8-цветовой тест М. Люшера (Собчик, 2002).
Индивидуальную коррекционную работу начала с игротерапии. Проиграли с Мишей сценарий последней ссоры с папой. Я исполняла роль отца, выражающего недовольство сыном, который каждое утро начинает искать игрушку, которую ему надо взять с собой в детский сад. Я наставлял, что её надо готовить с вечера, чтобы папа не опоздал на работу. Но Миша опять забывал об этом, и каждое утро всё заново повторялось.
Мальчик ощутил серьёзность проблемы, когда сам «стал папой» — предложила поменяться ролями. Он в доходчивой форме объяснял мне-Ребёнку, как его накажет начальник, если он придёт на своё рабочее место не вовремя: лишит премии, отпуск предоставит зимой, объявит строгий выговор… Полезно было использовать упражнение «Перечисли все самое хорошее, что есть у каждого члена семьи». Положительные качества нашел у мамы Леры, отличавшейся трудолюбием, заботой о детях…
На следующем занятии мы поиграли в дружную семью «Папа, мама, сын и дочь», где психолог был мамой, Миша – сыном, куклы – папой и дочкой: все старались быть добрыми и взаимовежливыми, любить друг друга и дарить подарки. В хорошей семье каждый из детей и родителей был занят делами, четко знал обязанности, поэтому ссор не возникало. Мише понравилось быть сыном с примерным поведением, ответственно исполнять поручения, которые давали мама Лера и папа Саша. Предложила эту игру перенести в реальную жизнь – стать хорошим, добрым и успешным мальчиком.
Завершила коррекционную работу с Мишей комплексом групповых занятий по сказкотерапии с элементами релаксации «Побеждает добро!»
Родителям предложила реконструкцию семейных отношений, главными задачами которой являлись: создание эффективной иерархической структуры, где мама и папа авторитетны для детей; усиление родительской подсистемы, в которой диада поддерживает друг друга при контроле и предъявлении требований к детям.
Ольга ХРАМОВА, психолог ДОУ, член Союза журналистов РФ.
