“Заступиться” за Врубеля или “невроз деятельности”

Старшее поколение уже узнало формулировку давних лет, когда, чтобы осудить человека — нужно было написать либо анонимку, либо донос. А уж если заламывали руки и грозили твоим родным, то шел на трибуну, как на плаху: “Пастернака не читал, но….”.

Никто никому не грозит, и пока можно высказать своё мнение, воспользуюсь новыми технологиями и посмотрю выставку Врубеля в цифре, благо Youtube поможет.

Таков наш век.
Казалось бы, чего только мы ни увидели, ни услышали, ни прочувствовали “при открытом окне” в иные миры. Мы пережили прекрасные времена открытий и разочарований, поисков и утрат, заимствований и обретений авторских прав — этакий Ренессанс на стыке веков.
Доступность искусства породила ложное представление у парящих, снующих, едущих, бегущих, одним словом — “суетящихся” (“Всяк суетится, лжет за двух, и всюду меркантильный дух”. А.С.Пушкин), так что можно только стать рядом… и сделать селфи.
Но…

Композитор Владимир Мартынов вещает: “Конец времени композиторов”, “конец света наступил, но этого никто не заметил”.
Вслед за ним и молодое поколение понимает…
Настасья Хрущева заявляет: “Я музыку в принципе стараюсь не писать… Один из способов убийства в себе композитора — просто многократно текст повторять… Я полностью себя перепрошила… Самопрезентация сегодня становится основной стратегией художника”.

А только ли художника?

В театре наступает время выворачивания таинств: водят экскурсии за кулисы, показывают гримерки — вытравливают дух таинства искусства, как кому сподобится. Пьесы ставят по Богомолову, по Серебренникову, по Бутусову, по….
Ах, Боже мой! Казалось бы, зачем же писать, что пьеса Н. Островского или А.Чехова, зачем прятать свой великий талант под чужим именем?
В оперном театре наступило время трансформаций: “А давайте, всё смешаем — все части, все арии, все партии, все декорации, разные стили…» И?
Всё допишем, всё поставим, всё… По сусекам наскребем себе на… И если вы, паче чаяния, прочли, что в Большом идет, это совсем не значит, что это то, что вы бы хотели услышать и увидеть — словно азарт, некая клоунада захлестнули и размыли понятия жанров и видов искусства. Выродились Личности, способные создавать свои театры, свои постановки, свои оперы, свои симфонии, свои либретто, свои пьесы.
Промолчим о Николае Коляде, создавшем живой современный театр в Екатеринбурге.
Все же о нем молчат.
В живописи всё куда сложнее. Вырезать и создать своё произведение из лоскутков миллиардных полотен живописи великих мастеров и склеить такой свой многомиллиардный коллаж — пока не додумались, но продажа электронных версий уже налажена.

Купи и уничтожь?

Да. Варварство никуда не ушло, а приобрело иную форму. Зачем рисовать самому — лучше просто пририсовать: и рождаются мастера вроде Дюшана, великие — для своего времени.
Зачем оставлять ухоженными стены городов? Нет средств, и тогда рождается протестное варварство — граффити, но оно протестное для кого?
Талант вписывает картинку в ситуацию города, страны, мира. Он создает свой город, свою страну в стране, свой мир выплескивает в те ниши, которые выпали из внимания тех, кто просто обязан делать города лучше, чище, культурнее. Это не раздевание сумасшедшего эксгибициониста — это именно привлечение внимания к проблеме через проблему. И когда у власти крупных городов не находится средств на поддержание в должном состоянии городских фасадов, тогда очень хочется сделать надпись на стене. Но надпись и замысловатое украшение неприглядного — разные вещи.
Вот и мир вычисляет: где же появится очередной шедевр Бенкси?

Ясно, где?

Никто не рисует на стенах ярких и ухоженных итальянских городков и греческих голубо-белых посёлочков…
Так что нужно, чтобы подлинник остался подлинником: в архитектуре ли, в театре, в живописи? Только подлинник принесёт то особое чувство вселенского восхищения перед величием мастеров.
Конец двадцатого века принес… тоже открытие нового вида искусства — нового стиля выставок. Это такая ниша, которая от времени заплесневела и покрылась черными пятнами, и стало не то, чтобы стыдно от монотонности просмотров, но уже велик был соблазн свести всех, собрать всех — да и….
Чем чаще заказывали настенные украшения на протяжении веков, тем ярче сияли имена живописцев. Синтез всех пластических искусств наступал при создании очередного храма, пантеона, стадиона, театра, дворца…. Не будем перечислять те артефакты, которые знакомы всем культурным людям. Осознание самостоятельной роли каждого из искусств, вычленение видов искусств наступает при экономических и политических кризисах, а синтез искусств расцветает при восстановлении и строительстве — при подъеме финансовых возможностей как жителей, так и стран.

20 век открыл дизайн. Дизайн может легко меняться, подстраиваясь под новые технологии, а живопись?
В 20 веке она перерастает то в перфоманс, то в инсталляции…. Да что всё перечислять?
Каждый, имеющий желание, может создать свой шедевр и при помощи разных маркетинговых технологий навязать его другим.
Если в коллекционном деле шли от размеров пространства помещения и финансовых возможностей, заполняя его живописными произведениями, то уже в салонах появляется возможность выставлять контролируемые определённым вкусом произведения профессиональных художников. Салоны Академий искусств разных стран вводили свои условия. И увидеть то, что было регламентировано и контролируемо определенным сообществом художников, было очень престижно. А с 1800 года, после персональной выставки Жак Луи Давида ещё и доступно за определенную сумму, что освобождало большую часть смотрящих от украшения своих домов истинными и дорогими произведениями живописи, тиражирование которых позволяло уменьшить их цену. Напомним о разных типах развески картин: ковровой, которая трансформируется в шпалерную; декоративная стена–“картина”; монтирование в обшивку стен, разреженная развеска (с “воздухами”), музейная, домашняя решетчатая, фальш стены-перегородки.
Нам интересен музейный дизайн, который появляется с возникновения “мусейона” (греч.”храм муз”), в котором хранились разные редкости, а также пинакотеки, где собирались произведения живописи.
Принцип созерцания — тишина, “молчаливое смирение”, “возвышающее сердце  одиночество” (В.Г.Вакенродер). В 1950-е годы появилась концепция отдельного экспоната как самоценного объекта для созерцания (сидения перед экспонатом). Да и слово “эрмитаж”, знакомое миллионам, в переводе с французского означает “жилище отшельника”.
Не помышляла Екатерина II, что “кроме неё и мышей”, музейные пространства заполнят толпы.
От толп экскурсантов страдали наши музеи и в середине 20 века. Помните, как мы в детстве надевали на обувь войлочные тапочки и шаркали по родным музеям?
В 21 веке наш любимый музей — Третьяковская галерея — стал оживать, но не от наплыва посетителей, их было всегда достаточно. “Оживление” принёс запах пота рядом стоящего впритык к тебе посетителя, сопящего от удивления и наслаждения.
Нам всегда были приятны тихие и спокойные залы, где можно было уединиться с любимым произведением.
В нашем веке расцвело искусство преподнесения видов живописи, как, собственно, и каждого из нас.
Стало необходимым ПРОДАВАТЬ себя. Самопрезентация!
И тогда каждый музей стал показывать своё истинное лицо. Какое оно у Третьяковки?
Умное, задумчивое, интеллигентное…?
Выставки последних, а вернее первых двух десятилетий двадцать первого века несли такое очарование, такую смысловую нагрузку! Мы ехали, летели — только бы успеть на ВЫСТАВКУ.
В Москву.
Эти выставки были похожи на открытие других миров.
Вспомните сразившую нас всех выставку-диалог Леонида Сокова “Незабываемые встречи” в залах постоянной экспозиции “Искусство XX века”, на Крымском валу. Кураторы, казалось бы, ничего не изменили в интерьере залов современного искусства, не тронули ни один экспонат, но вы попали в другое измерение, в иную интеллектуальную среду, в переосмысленное пространство, где время ушло и остались только вехи, как “Встреча двух скульптур”, Смотровая вышка или скульптура солдата.
Ничто не нарушило пространство музейного восприятия мира, но вторгся талант Леонида Сокова, и всё перевернулось. Как и наше удивлённое сознание пыталось переосмыслить не только музейное пространство, но и своё мироощущение после экспонатов Сокова, немного выставленных вперёд.
Да. Да. ВПЕРЁД. Экспонаты Сокова. Сами произведения вели такой громкий диалог, что от гимнов и реляций затыкали уши. В начале 21 века.
А как же они жили?

Как мы все тогда жили?

Выставка Валентина Серова принесла ответ на поставленный музеем вопрос.
Преемственность во вдумчивом, тихом, медленном прочтении истории государства нарушила оголтелая технология маркетинга. Но это потом.
А сейчас — величие создателя портретов давно неупоминаемых и даже специально забытых персонажей, которые приносили славу и мощь Российскому государству — вот что открыли для посетителей кураторы выставки.
Мы всматривались в другие лица: полные достоинства, смирения и благочестия, несущие горделивое молчание о своих достижениях и благотворительности, о построенной огромной державе.
Всматривались, вчитывались, знакомились с экспонатами, не зная фамилии кураторов выставки.
Мое убеждение — вторгнувшаяся чужая маркетинговая политика принесла вред. Как же: чтобы, якобы пошли на выставку — нужен скандал. Его искусственно создали хорошо оплачиваемые маркетологи. Толпа снесла двери.

Смешно, если б не было так грустно.

Получать прибыль от выставки — это обязательное условие, а условие требует, чтобы люди мерзли в очереди за билетами, когда огромный теплый холл музея был пуст.
И Москва зашумела, потащила деньги в музей.
Впервые запах пота и тяжёлого дыхания запомнился на уровне подсознания — устроители не просчитали в погоне за выручкой норматив посещения выставки.
Следующая выставка принесла просто потрясающий эффект от заботы о посетителях, как об эмоционально выгорающих и претерпевающих синдром Стендаля. Выставка работ Василия Верещагина — это две стороны интеллектуального подхода кураторов к вечной проблеме войны и мира.
Помните надпись на раме картины “Апофеоз войны”? «Посвящается всем великим завоевателям, прошедшим, настоящим и будущим». В течение более тридцати лет после выставки этой картины музеи России не приобрели ни одного полотна Василия Васильевича.
Столь масштабные полотна сжирали энергетику смотрящих, вызывая шквал эмоций от груды черепов и ужасов войны.
И тогда устроители придумали убранство второго этажа для… Для ermitage!

Был устроен шатер: как жилище отшельников, как место для отдохновения, как место для спокойного прослушивания записей биографии художника.
Осознать, что красивейшие рамы великого ростовчанина, обрамляющие полотна Верещагина, не спасут от эмоционального выгорания столь ужасных сцен войны, — это поставить себя на место посетителя и прочувствовать его усталость от передвижения по Москве, а может быть, по России, его стояния в очереди, от мельтешения многочисленных посетителей…
Спрятаться и тихо посидеть в этом огромном переполненном экспо зале… Хвала кураторам!

Выставка Ивана Айвазовского в Третьяковской галерее принесла свои изюминки в искусство экспонирования: четкость заказов и покупки билетов онлайн, возможность стояния в очереди в теплом холле музея, 250 человекам, “регламентированно”, каждые полчаса “своего Айвазовского в одни руки”.
Увидеть видеоряд — как вид современного искусства — этот шок запомнился. Ты попадал в мир морской стихии через новое визуальное искусство — огромная картина дышащей и двигающейся водяной массы понуждала тебя вспомнить твоё первое впечатление от увиденного моря, океана…. Ты застывал, и приглушенный свет этого фойе-кинозала и было тем заклинанием, тем зонтиком Оле-Лукойе, тихий голос которого переносил тебя в сказку творческой жизни Ивана Айвазовского, который знает о морской стихии столько, сколько сказок знает великий сказочник, а море Ивана Константиновича Айвазовского, как кафтан, “отливает то голубым, то зелёным, то красным…, а под мышками у него…”. Вспомнили?
Тогда входите в сказочный мир человека — художника, который не только рисовал, но и оживлял своим трудом засушливые места Крыма.
Мощь личности, его просто титаническая работа была основой экспозиции — как животворящий источник для выдохшихся от постоянного бега за зарабатыванием денег людей. Увидеть и зарядиться столь продуманными до деталей шагами рядом с великой жизнью художника, осознать не только величие, но и благородство, удивительную щедрость….
Боже, нарисовать КАЖДОМУ открытку-приглашение, а таковых было 500…. Кто способен на такое?
Кто сможет превзойти в щедрости или хотя бы повторить?
А выставка Натальи Гончаровой? Не впасть в детализацию никому не нужных зарисовочек, а просто показать масштаб и тех, кто живет не в России, кто вынужден был, вынужден уехать, о ком не упоминали, чьи работы мы не знали (например, “Натюрморт с кошкой” запомнился)…
Все эти выставки создавали люди, которые всегда оставались не видны, не слышны, не….
Работа огромного штата музейщиков оставалась за кадром. Это такой ненавязчивый комфорт, который продуман до мелочей.
Тебе на выставках этого музея, приятно и комфортно, тебе есть, что помнить, что понять, что передумать, перечитать, пересмотреть.
Наступило иное время.

Время пандемии

Мы приучались слушать музыку не в концертных залах, смотреть фильмы не в одновременно смеющемся и плачущем кинозале, в окружение живых и переполненных эмоциями людей. Смотреть спектакли без эмоций зрителей, помогающих играть актерам. Слушать и видеть оперу без великолепной акустики, без помпезного окружения нарядных людей, без антрактов и буфетов… Но за время нахождения в самоизоляции (локдауне) мы просто утонули в искусстве цифры: смотрели, слушали, читали всё, заглатывая и на потом. И это обжорство произведениями искусства принесло своё непереваривание, своё несварение.

“Я на выставке Врубеля не была, но…”

Вот это “но” роднит меня с теми, кто еще в самоизоляции или болеет, или просто не имеет сил и времени, да и возможности — долететь до Москвы, добраться до России… Смотришь все передачи в YouTube, всю предвыставочную суету маркетологов: интервью c Трегуловой, она же о будущей выставке Врубеля, опять интервью…

Теперь рассказывает о будущей своей работе куратор выставки Ирина Шуманова.
Вот и открытие. Даты события: с 3 ноября по 13 марта 2022 года. 300 произведений из 14 российских и зарубежных музеев. Чувствуете масштаб личности создателя всего этого богатства?
Михаил Александрович Врубель (1856-1910)
“Два уровня экспозиции работ художника отражают логику врубелевской жизни-легенды. 1902 год разделил его творческий путь и судьбу на две части…” — рассказывает  куратор.
Мы никогда не знали, к нашему стыду, кураторов выставок. Просто хорошим тоном считалось оставаться в тени, давать посетителю возможность насладиться многообразием работ (как на выставке работ Михаила Васильевича Нестерова).
Есть какие-то очень тонкие интеллектуальные вещи, которые привлекают или, наоборот, отталкивают собеседника. На этой выставке, на мой взгляд, решили манипулировать сознанием подрастающего поколения. Этим манипуляциям помогает и ее архитектура, которую выстроили Сергей Чобан и Александра Шейнер. Первая часть выставки — учебник по манипулированию сознанием, украшена «окнами-подсмотрелками» — молодые, для молодых, любящих за всем и всеми подсматривать. Вот вам очередные “подсмотрелки”. “…Мы отходим от хронологического расположения… черно-белая часть с 1902 года…
Серов, как и Врубель, говорил, что цвет совсем не нужен художнику, всё можно показать за счёт черного рисунка”, — рассказывает куратор графической части выставки Серова.
Мое мнение: разве так важно рассказать о сумасшествии художника? Почему моветон застрял с 20 века? Представьте, что перед исполнением каждого произведения в концертных залах мира говорили бы, что Шуман с детства болел психическим расстройством, а это произведение написано после очередного срыва. Или вы открываете красочно иллюстрированную книжку “Лягушка-путешественница”, а во вступительной статье — обязательно о странностях и самоубийстве автора. Или о другом писателе, что пил до “белой горячки”, или — о том, который колол себе морфий.
Количество представленных работ, их размеры просто ошарашивают обывателя, и он невольно впадает в ступор: “Я делаю так мало и нахожусь в депрессии”.
А куратор тут как тут в интернете: “Посмотрите на демонов. Один — всегда позади вас, и не виден”. Зачем пугать молодые и неокрепшие умы?
Раньше экспонировались работы даже без указания авторов. Пришедший просто был обязан знать их и их работы. А не вернуться и нам в те времена? Больше средств останется для приобретения современных авторов.
В музыке вернулся стиль барокко, на музыкальную сцену — “персимфанс” и концертное исполнение опер.

Последняя сценическая версия Марата Гацалова  “Дон Жуана” Моцарта в Пермском театре оперы и балета напрямую отсылает нас в музей будущего. На афише изображен молодой человек, замерший перед “Черным квадратом” Малевича.
По сцене медленно движутся 30 авторских произведений, среди которых “Золотая пенсионерка” Айгарса Бикше, видеосюжет ”Улитка и Бритва” Джесса Флеминга… Лица артистов, находящиеся с ними в оркестровой яме операторы транслируют на задник сцены. У меня возникает вопрос: любители живописи знают работы, как и биографию художника, нужно ли их демонизировать? Не всем посетителям они нравятся. Но люди сами идут по врубелевским залам в Третьяковке или в Русском музее. А тому, кто прикипел душой к врубелевским шедеврам, совершенно безразлично, как приклеена голова у демона, как парит демон — он же действительно парит!

Вспомните восковые фигуры Эль Греко, вырезанные из дерева и раскрашенные фигурки ангелочков. Или камеру обскура. Таинство искусства.

Таинство!

Ваше соприкосновение с произведениями искусства, ваша встреча, ваши эмоции.
Только ваши! А уж что там просвечивается в ультрафиолете — зачем нам?
Развенчать, привлечь своим открытием? Вписать себя одинаковым шрифтом в интернет –пространство с Врубелем?
Вспоминается мудрая Ирина Александровна Антонова, которая не пропускала ни симфонической премьеры, ни театрального спектакля, ни новых сценических опусов, ни….
Что удивляться купеческому размаху выставочного искусства последней грандиозной выставки Врубеля, Москва всегда отличалась непомерными финансовыми вливаниями в создание выставок.
Что ж!
Насмотрелись в YouTube! Подождем, всё уляжется…
В Санкт-Петербурге кураторы Русского музея откроют свою экспозицию Врубеля.
Вот туда-то непременно и полетим!