Профессия журналиста, как известно, очень своеобразна. На что только не способна наша братия, даже в режиме постоянной готовности к неожиданным событиям умудряющаяся видеть окружающую красоту, философствовать, снимать лирические ленты и, конечно, писать: книги, воспоминания, стихи и даже… сказки. Правда — «на новый лад», как назвал свои произведения Николай Сенчев.
Гоша – властелин голоса
В некоем царстве, далеком государстве… Впрочем, почему в далеком? Совсем в близком, рядом с синим морем по названию Клязьминское водохранилище жил-был мальчик Гоша. И было у него два братика — Федя и Ваня. Оба братика были старше Гоши, но почему-то они его слегка побаивались. А секрет был в том, что Гоша обладал невиданной силы оружием.
Как сказала одна Баба-Яга, это какое-то новое гибридное оружие, которого нет даже у этой самой продвинутой Яги.
Оружие невиданное и невидимое. Его не потрогаешь и не пощупаешь. Его даже на зуб, как пирожок, не попробуешь. И вообще даже не догадаешься, что у этого милого проказливого мальчика с красивыми серыми глазищами есть необыкновенное средство надёжной защиты.
А сила этого средства самообороны заключалась в гиперзвуке. Соловей-Разбойник, известный своим разрушительным посвистом, о таком гиперзвуке даже и не мечтает. И вот этот Соловей-Разбойник прослышал про волшебную способность мальчика извлекать огромный силы звуки и замыслил взять Гошу в свои союзники, чтобы с его помощью завладеть богатствами соседних царств-государств. Долго он уговаривал Гошу, обещая ему горы мороженого и шоколадок.
Но Гоша на все уговоры не поддавался. И даже Баба Яга, старшая сестра Соловья-Разбойника, не смогла переманить Гошу на свою разбойничью сторону, хотя обещала электрический самокат и велосипед с моторчиком. Мальчонка, смущенный такими щедрыми посулами, решил на всякий случай посоветоваться со своими старшими братиками – Федей и Ваней.
Улучив момент, когда Федя сделал перерыв в своих музыкальных занятиях на саксофоне, Гоша спросил его: как же ему поступить? Федя внимательно выслушал Гошу, не торопясь, отложил в сторону саксофон и философски предложил: давай-ка Гоша вместе порассуждаем. Что даст тебе союз с Бабой Ягой или Соловьем-Разбойником? Ничего хорошего! Они с помощью твоего гиперзвука принесут людям только большие страдания и горе. И ты в этом тоже будешь повинен. А это тебе надо?
Гоша почесал затылок, поджал губы — задумался. С одной стороны, Федя прав. Разве можно допустить, чтобы с твоей помощью злая нечистая сила обижала людей? Ведь потом себя за это не простишь… А с другой стороны, ох как хочется много-много мороженого и всяческих вкусняшек. Пойду-ка ещё с Ваней посоветуюсь. Интересно, а что он скажет?
Ваня, когда Гоша зашел в его уголок, играл на аккордеоне. Он давно мечтал о таком красивом инструменте с перламутровыми клавишами, и когда папа с мамой купили его, всё свободное время посвящал музыкальной игре. У Вани было еще одно затаенное желание, о котором он никогда никому не говорил. Ваня понимал, что у Гоши необыкновенно сильный и красивый голос. Но вот только его сила направлена не в ту сторону. Этот голос почему-то превращался в невообразимой силы рев, когда Гоша требовал к себе немедленного и беспрекословного внимания. Этот рев по децибелам превосходил все звуки, которые можно услышать не только на земле, но и во всей вселенной. Вот почему всякие Бабы Яги и Соловьи-Разбойники заинтересовались такой фантастической способностью мальчика.
И вот Федя с Ваней думали, как было бы хорошо, если бы такой голос — да на вокальное искусство! Круче Шаляпина был бы в тысячу раз! А они бы аккомпанировали такому изумительному пению. Выслушал Гоша мнение старших братиков – и радостно согласился с ними.
Вечером, когда вся семья была в сборе, на столе появилось любимое мороженое и всяческие вкусняшки. Это мама с папой постарались. Баба Яга и Соловей-Разбойник, заглянув в окно и увидев семейное пиршество и веселого Гошу, очень и очень расстроились. Ведь их злые планы сорвались и, видимо, никогда не осуществятся.
Миша- рюкзачок
В привольных степях у отрогов кавказских гор родился мальчик. И у его колыбели тут как тут появились и злые и добрые феи. И вот между ними возникла ссора. Добрые феи хотели, чтобы мальчик по имени Миша стал самым добрым и сговорчивым на свете. А чтобы не потерять его из виду среди большого множества людей, они сделали ему красивую метку на лбу. За что мальчика прозвали потом пятнистым оленем.
У злых фей была другая мечта. Они вообразили, что с этим Мишей можно провернуть давно задуманный эксперимент. Смысл этого злонамеренного опыта заключался вот в чем. А что, если, думали эти хитрющие злыдни, прицепить к Мише волшебный рюкзачок, а в нем – всевозможные желания, на которые только способен человек. И не обязательно плохие желания. Пусть они будут вперемешку с хорошими, даже благородными! И от самого Миши будет зависеть, каким желаниям он отдаст себя.
Добрые феи на то они и добрые, что их легко можно обмануть и даже взять в свои союзники. И они согласились с этим экспериментом. Тем и закончилась эта ссора у колыбели мальчика.
Тем временем Миша рос не по годам, а по дням. И всегда за его спиной торчал рюкзачок, в котором таились как нехорошие, так и добрые желания. И чем старше становился Миша, тем чаще в рюкзачок попадали всяческие дары от разных людей, которые видели в нем всемогущего человека, который мог, как они думали, исполнять не только свои, но и их желания.
Злые феи, следившие за каждым шагом Миши, решили научить его вранью. Так будет легче, думали они, выдавать дурные желания за благочестивые. И вот Миша, став уже взрослым человеком, так ловко научился врать, что даже его покровители-феи изумились его способности врать прямо на ходу и неописуемой изворотливости. Вот представьте, врет он и при этом говорит: а вот всю правду я вам- фигушки! — никогда не скажу. И люди думают: ага, значит правду хоть и не всю, но сказал нам до этого. Вот шельмец-шельмецом, а всё -таки честный, сам признаётся, что не всю правду сказал.
Так и жил Миша-Рюкзак — половинка на серединку. Что он ни сделает, вроде бы, на первый взгляд, хорошо. А приглядишься — пустота какая-то. Конечно, добрые феи очень были расстроены. Как же они недоглядели, как проморгали перерождение Миши? Ведь в его рюкзачке были добрые, благородные желания. Почему они не возобладали наджеланиями пакостливыми?
А Миша – рюкзачок и сам был не рад такому двойственному положению. И пошел он бродить по свету, чтобы избавиться от гнетущих его чувств. Но худая слава, как говорят, всегда впереди бежит. Куда он не придет, а там уже говорят: так это Миша-рюкзачок! Тот самый, который насмерть изоврался. Так и бродит он туда-сюда. Так долго бродит, что люди уж и не знают: то ли он бродит, то ли тень его…
Как похвальбушки чуть семью не извели
Жила-была одна большая дружная семья. И очень работящая! Всё могла делать. При всём при том в богатстве и роскоши она не купалась, но по праздникам могла собрать хороший стол и для себя, и для гостей. Главой семьи был Тимофей Иванович. О его трудолюбии знали даже в сопредельных владениях. Но почему-то завидовали не его трудоспособности, не его умению сладить любую вещь, а нажитому семейному добру. “И за что этим лапотникам всё это далось? — кривили свои широкие гунявые рты завистники. – Чем мы хуже? “
И стали они заплетать интригу против Тимофея Ивановича и его большей семьи. Недоброжелатели, известное дело, на выдумки хитры. Они могут прикинуться друзьями в доску, а сами ножи острые за голенищем держат. И сообразили они вот какой коварный план. Вызнали они, что сыновья Тимофея Ивановича кроме работы ничего не ведают. Ни развлечений, ни потехи никакой, ни слова похвального.
А Тимофей Иванович и в самом деле был скуп на поощрение. Знай себе пашет, как вол, и от детей того же требует. А чтобы похвалить — ни-ни! Не любил он восторга. Не любил бахвальства.Бывало, увидит, как сыновья меряются молодой недюжинной силой и одернет сурово: в хвасти нет сласти!
В самое темечко попали! Сыновья словно заразились этой проклятой болезнью – хвастовством. Сработают на копейку, а шум вокруг этого поднимают неописуемый. Выстругает старший сын Василий дугу из березы и бежит к отцу: тятенька, смотри, какую красоту я смастерил. Или горшок, самый обыкновенный, кривобокий, на гончарном круге сляпает и тут же кричит на всю округу: это же шедевр! Сам Фаберже так не сделает.
И другие братья в самохвальстве старшему не уступают. Из их речи исчезли хорошие умные слова. Остались только одно краснобайство. Гениально! Шедеврально! Неподражаемо! Филигранно! Феноменально! Даже младшенький Володька и тот перенял эту манеру. Вытащит из носа козюльку и восторгается что есть мочи: какая гениальная козюлька!
И вот ведь какая хитрая штука. Стали они ещё друг друга восхвалять. Скажет кто-нибудь из них глупость, явную чепуху, все хором начинают реветь: ах как умно, как чувствительно, аж мурашки по коже.
Видит Тимофей Иванович, что всё под гору катится. Сыновья в своём бахвальстве совсем от рук отбились. Ничего не хотят, да уж и не могут делать. Пришлось ему за всех в работе отдуваться. Почернел, похудел настолько, что казалось, щека щёку ест. В общем, ложись и помирай. И лег он в святом углу, под образами, на лавку.
День лежит, другой день лежит, а смерть стороной обходит его. Видно, время не пришло ещё… Сыновья же его, порядком изголодавшись, ретиво принялись за работу. Без шума, без пыли, без лишнего говора. Вот как похвальбушки чуть всю семью не извели со света. Слава Богу, не удалось. Жизнь оказалась сильнее самых хитроумных интриг.
