Дорогие друзья, сегодня наш собеседник — один из самых известных руководителей советского Ставрополья, представитель надежной гвардии коммунистов-тружеников, чьи имена неразрывно связаны с развитием края. Это юбиляр 2018 года, кавалер ордена Ленина и двух орденов Трудового Красного Знамени, Почетный гражданин Георгиевского района Юрий Алексеевич БОЧАРНИКОВ.
— Юрий Алексеевич, о Вашей необыкновенной биографии в этом юбилейном году рассказано и напечатано очень много, в потоке торжеств и поздравлений в Ваш адрес приняла участие и наша газета. Но сегодня, когда он отшумел и жизнь вошла в привычную колею, мы хотели бы с Вашей помощью обозначить главные вехи, повороты и магистрали большого жизненного пути длиной в 90 лет, пролегшего практически через три разных России. Понять, поразмыслить, пооткровенничать. И если не возражаете, начнем с корней, которые вам долгие годы приходилось скрывать, — было ведь в истории страны и такое время…
— Революция и гражданская война, положившие конец прежней России, определили события моего детства задолго до моего рождения. В 1919 году моя будущая мама, недавняя гимназистка и дочь предводителя дворянства, земского начальника Георгиевского уезда Сергея Дмитриевича Гусева, отравилась снотворным, потеряв в течение девяти месяцев отца, мать и двух старших братьев. Спасли ее чудом. А своего отца, который покинул нас, когда мне было полтора года, я не помню совсем, только видел его письмо маме с угрозой в случае обращения за помощью рассказать «кому следует» о ее дворянском происхождении. Все эти обстоятельства вынудили нашу семью уехать из родных мест, искать новые пути и устраивать жизнь в новых условиях. В Верхней Балкарии судьба свела нас с белым кадровым офицером А.А. Вязовским и его сыном, ставшим мне сводным братом. Потом голод заставил перебраться в Луганскую область. И в это трудное время, и впоследствии образование, полученное мамой, не раз выручало нашу семью, обеспечивая ей преподавательскую работу в школе. А вот отчима на работу не брали, что было большим ударом по его офицерской гордости. Глубокие переживания, попытка суицида стали причиной его раннего ухода из жизни. Тогда, в 1936-м, мне было 8 лет, мы с братом уже ходили в школу. А спустя несколько лет мама снова вышла замуж, и мы переехали в село Каменку Чегемского района КБАССР.
— Итак, мужать и закаляться Вам довелось в Советском Союзе, объединившемся вокруг России, на принципах нового времени: сталинская конституция, социализм, коллективизация?…
— Последнее — особенно актуально. У меня с детства возникла жгучая неприязнь к частному подсобному хозяйству, когда взрослые работали, а забота о 15 сотках земли при доме, гусях, утках, поросенке лежала на мне. С тех пор я всегда предпочитал хозяйство общественное, коллективное.
— Но ведь работа в колхозе вряд ли была намного легче, чем же она Вас привлекла?
— Сначала уходом за лошадьми. После 5 класса на каникулах я часто убегал на колхозную конюшню, где мы в порядке подхалимажа убирали стойла, чистили лошадей, а за это конюх разрешал нам съездить верхом на водопой: какое это было удовольствие для пацанов! Постепенно мне стали доверять и другие задания, за которые начисляли трудодни. А после 6 класса я уже стал каждое утро в 5:30 приходить за получением наряда на работу как полновластный член полеводческой бригады. Так началась моя трудовая деятельность.
— Получается, мальчишеские эмоции определили ту трудовую стезю, которая спустя много лет привела Вас к должности председателя колхоза, а затем руководителя целого аграрного района?
— Вот Вы сказали о магистралях и станциях. У меня их в жизни было две, два главных места работы. Это колхоз «Коммунистический маяк» Кировского района и районный комитет КПСС — Георгиевского.
В колхоз я пришел после окончания веттехникума ветеринарным фельдшером, затем получил диплом Ставропольского сельхозинститута. С этим хозяйством меня связывают более тридцати лет жизни, с 1947 по 1978, последние 10 лет — председателем. Это были годы стартовавшего при Сталине подъема народного хозяйства, кипучей работы, поиска, больших дел. Несмотря на то, что я принял «Коммаяк» уже преуспевающим, мы сумели в нем в два раза поднять продуктивность и валовое производство, газифицировать хозяйство, существенно повысить заработную плату.
— Слава об успехах «Коммаяка» тех лет жива до сих пор. Ведь за опытом к Вам приезжали коллеги со всей России и даже из-за рубежа, а экспонаты представлялись в столице в Историческом музее!
— А в 1974 году меня избрали народным депутатом Верховного Совета СССР по Минераловодскому избирательному округу. Во время поездок в Москву нам неоднократно доводилось встречаться и разговаривать с первым секретарем Ставропольского крайкома и членом ЦК КПСС Михаилом Горбачевым — в то время человеком легким в общении, комсомольского склада, без звездной болезни. В ноябре 1978-го он был избран секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству. И вскоре, в очень неожиданный для меня момент, предложил мне поехать в Георгиевск первым секретарем райкома партии.
— То есть ровно через 60 лет после гибели земского начальника руководство бывшим Георгиевским уездом, ставшим районом, перешло к его внуку!
— Да, судьба иногда делает удивительные повороты. Это назначение в 1979 году и стало в моей жизни второй «магистралью». 150 тысяч гектаров земли, 65 тысяч человек, огромные объемы работы и застарелая проблема с запущенным заболеванием скота. Но — хороший народ. А я считаю, что самое главное в жизни руководителя — взаимоотношения с людьми. Если его понимают, все работает, а если у него цель только отчитаться выше, — это уже ноль. Едва успев приступить к работе, я оказался перед трудным выбором: выполнять установки вышестоящего руководства и, держась за отчетную численность поголовья, продолжать поставлять потребителям молоко больных коров, либо решить проблему радикально, так как для меня, ветеринара по образованию, очевидно, что лечение бесполезно. Воспользовавшись законом, запрещающим менять нового партсекретаря в течение трех лет, я рискнул заменить больное поголовье новым. Количество, конечно, уменьшилось. И меня, конечно, ругали. Но впоследствии все встало на места, стали даже проводить семинары по борьбе с туберкулезом и бруцеллезом скота… В общем, я в эту должность вписался. За 11 лет производство в районе, как в свое время в колхозе, удвоилось, значительно поднялась и с каждым годом увеличивалась прибавка продукции. Это радость: ведь не только выполнен план, но и обеспечено будущее… В 1985 году я уже руководил районом, объединенным с городом. Тогда нам удалось осуществить удачную смычку «город — деревня»: горожане много помогали селу, а колхозники получили разрешение ставить в городе ларьки для обеспечения горожан продукцией. Но сразу после моего ухода в 1985-м на пенсию что-то разладилось, и разделение произошло опять. Однако мне ни разу не пришлось слышать нареканий в свой адрес ни от колхозов, ни от района, и эта оставшаяся добрая память обо мне — высшая оценка. А особенно дорого, что довелось встретить очень много хороших людей, единомышленников, с которыми мы были связаны по работе тогда и встречаемся до сих пор. Я добрым словом вспоминаю тех, с кем работал. Кстати, все они есть в моей книге «О времени и о себе». Что же касается руководителей Георгиевского района, то их за последние десятилетия сменилось много…
— Многие восприняли события 1993 года с энтузиазмом, как в песне — «свежий ветер прилетел». А вскоре мы перестали быть СССР и стали свободной Россией. Поговорим об этом?
— В этой радостной эйфории мы потеряли все, что нажили за 70 лет советской власти: все это мелочи: главное, мы свободны!
— От чего?
— Как оказалось, свободны от нажитого общественного имущества: фабрик, заводов, колхозов — основных средств, фундаментов для прожития населения. «Младореформаторы» сказали: ура, у нас рынок, он все отрегулирует. И вместо рынка появился базар. Возглавил его мечтавший освободиться от Горбачева Ельцин, и эта борьба привела к тому, что мы лишились производства.
— ?
— Оно зиждилось на финансировании через банки, правительством была установлена система: долгосрочные кредиты для сельского хозяйства составляли 1%, краткосрочные — 3% годовых. Рачительные хозяйства на этом высоко поднимали производство, слабые — справлялись, и люди жили прилично. Я считаю, что самой главной ошибкой руководства страны, даже по сравнению с приватизацией, было создание коммерческих банков, которые стали обдирать производителей, по-разному, кто как хотел. Представьте: в одночасье с 3 процентов подняли до 25, потом до 65 и выше, доходило до 600! И все рухнуло, потому что заводы, колхозы не могли взять кредиты. Все прекратилось. Осталась узкая прослойка людей, которые до этого что-то частным путем заготавливали, изготавливали, и эти предприниматели, ставшие потом известными олигархами, скупали мешками ваучеры и приватизировали предприятия. Получали залог: например, имущество завода под процент. Потом процент резко поднимали, и завод становился банкротом. Ставился внешний управляющий, который срезал на металлолом все станки, получал приличные деньги и на них покупал еще. По такой схеме были убиты вся промышленность и колхозы. Остались только хозяйства, имевшие перед перестройкой определенные суммы накоплений в банках под большие проценты, и умные руководители, которых было не так уж много, перед дефолтом на эти громадные деньги успели закупить горючее, технику, запастись всем необходимым для работы. А не имевшие никакой основы рухнули в одночасье. Земли раздали, на них приехали инвесторы, имеющие деньги, и скупили. Георгиевский район был скуплен целиком. Колхозы стали ООО. В том числе колхоз «Коммунистический маяк», бывшее хозяйство всесоюзного масштаба: благодаря кредитам его довели до ручки, раздали земли, кто-то взял в аренду, и все имущество разбили на акции, которые раздали колхозникам. А через 3-4 года эти акции упали в цене, и «спонсор» скупил за шапку сухарей все имущество, вплоть до колхозного музея. Вот такая была в конце 90-х по всей России — в том числе в Кисловодске — хищническая картина маслом…
— Вы правы, на долю россиян выпали большие испытания. К сожалению, время не повернуть вспять. Юрий Алексеевич, но как удалось Вам, советскому пенсионеру с трудовым стажем около 70 лет, лишившемуся государственной пенсии, не опустить рук и в сегодняшней, рыночной России остаться в гуще жизни?
— Я вообще руки опускать не привык, а тем более есть хорошие друзья, и эти отношения мы поддерживаем долгие годы. Сначала Н.И.Земцев привлек меня к работе инспектором по авторским правам на КМВ. Потом при птицефабрике Ясной поляны я организовал общество по переработке древесины. Построил мастерскую, взял средства, начал работу, но лес подорожал, и я заморозил бизнес.
А потом удалось сделать то, чего прежде не удавалось никому — обеспечить санатории минеральной водой из других городов. Вспомнилась информация времен работы руководителем Георгиевского района. В Перми изготавливались специальные титановые емкости, дающие возможность использовать добытую в источниках минеральную воду вдали от них. А в Пятигорском НИИ курортологии разработали технологию ее сохранения и перевозки. Я хотел применить эту разработку в Георгиевском межколхозном профилактории на 70 мест, но не успел. Профилакторий, как выяснилось, уже рухнул, а оборудование осталось валяться. И вот в 1994 году я взял его в аренду. Нашел журнал по курортологии в курортной библиотеке, сделал ксерокс научного обоснования. Потом обсудили проект с друзьями — А.А. Лиевым, тогда главным врачом санатория «Луч», и его заместителем Н.И. Земцевым. Сразу решили: установка будет во втором корпусе. Проект удался. С тех пор больные и отдыхающие в Кисловодске стали пить воду из источников, находящихся в разных городах КМВ. Сейчас эта технология используется практически во всех санаториях.
— Вы почти 30 лет живете в Кисловодске. Каким Вам видится его будущее?
— Сейчас в нем правит мэр, на которого я очень надеюсь. Мы много лет работали с его отцом В.А. Курбатовым, возглавлявшим районную больницу в Георгиевске. Вместе создали отличную систему оборудования медпунктов на местах, позволявшую жителям Георгиевского района получать нужные процедуры непосредственно на производстве. Этот перспективный опыт даже подробно осветила во всесоюзной передаче «Здоровье» Юлия Белянчикова, проведшая у нас целую неделю. Думаю, можно доверять и сыну. К сожалению, сегодня хоть и создана вертикаль между высшей и муниципальной властью, а город подчинен краю. Денег у Кисловодска нет, и в сегодняшнем положении это естественно.
Серьезных перемен ожидать не приходится, пока не сбалансирована налоговая система, ее распределение без «откатов», а по потребностям курорта. Вот и курортный сбор не даст результатов, если в городах не будет оставаться процент, определяемый на федеральном уровне. Почему нельзя его оставлять сразу, без передачи краю? Распределение прибыли между городами тоже должно быть грамотным и продуманным. Впрочем, это очень тонкая тема. Однако пока не отрегулируют эти отношения, так и будет спикер Совета Федерации приезжать и решать наши проблемы… Но перемены заметны. Город в центре очень похорошел, стал таким чистым! Даже после недавнего урагана его смогли быстро привести в порядок, это говорит о хорошей работе городской команды, на которую можно надеяться. Но не нужно забывать и о том, что Кисловодск — это не только Курортный бульвар, что есть окраины, которые тоже нуждаются во внимании.
— В заключение традиционный вопрос нашей рубрики: что бы Вы как опытный управленец хотели посоветовать, пожелать жителям и руководству города-курорта?
— Я верю Александру Вячеславовичу. Но ему нужно не возлагать всю ношу и ответственность за благоустройство на свои плечи, надо распределить на руководителей всех предприятий и организаций. Нужно прорабатывать систему, налаживать связь с ними. А система должна быть такой: кандидатуры на руководящие должности здравниц, организаций, предприятий в обязательном порядке должны готовиться из местных кадров и согласовываться с главой города. Желаю всем кисловодчанам доброго здоровья и такого города, в котором всегда приятно жить!
Ирина СТРЫЖКОВА
Опубликовано в «Кисловодской газете» 01.08.1918
